Пора мне завязывать с чтением всего того, что пишут русские мамы, когда они делятся своим успешным опытом выращивания билингвов. Ибо грустно до слез. Печально. Это всегда рассказ о большом и скорбном труде, огромном мамином старании и подвиге. О том, как трудно принуждать маленьких подлецов детей, которые обязательно будут взбрыкивать и отказываться от родного языка в пользу языка среды. Рассказы взрослых билингвов наводят меня на мысли о стокгольмском синдроме. Так и пишет человек: мол, японский был в радость, английский с чудо-учителем ассоциируется, а русский сохранился только потому, что мама им дрючила. И вы, мол, своих детей дрючьте, а то они ни за какие коврижки родной язык не усвоят. Чудесно.
Силюсь представить форум цыганских мам и на нем тему «Ребенок не хочет говорить на родном языке! Что делать?». А ведь цыгане веками жили в иноязычном окружении и до сих пор между собой говорят по-цыгански. Вот как все-таки получается, что для одних народов и для отдельных семей сохранение родного языка — само собой разумеющаяся вещь, а для других — подвиг?
Язык не существует сам по себе. Он — часть отношений. Часть культуры. Стоит принять это во внимание, и тут сразу становится понятно, почему в одних случаях язык отвергается, а в других — сам собой прилипает. Значение будут иметь и отношения между детьми и родителями, и отношение родителей к собственной культуре, и отношение общества к культуре семьи. Я сейчас не буду писать об отношениях к детям в русских семьях. Я много писала о том, что трудно найти культуру, в которой к детям так рано начинали бы применять так много требований, где бы так сурово воспитывали. Привязанность детей к родителям это не укрепляет, а значит, делает родительство само по себе неприятной и сложной задачей. Ну, и добавить сюда русское желание пострадать (не всегда осознанное, но такое распространенное!)… Неудивительно, что дети русских эмигрантов так часто делают выбор в пользу культуры страны, а не семьи.
В общем, дальше немного тезисов, вещей, которые для меня совершенно очевидны. Моя рабочая версия того, при каких условиях будет шанс сохранить русский язык у детей.
Надо как-то корректировать собственное настроение. Лично я к этому иду много лет, и настоящее спасение для меня — йога. Вообще-то, я офигенно позитивный человек. По российским меркам. Мне 37 лет без недели, и достаточно внимательно посмотреть в зеркало на наметившиеся мимические морщины, чтобы не обманываться в том, какое у меня преобладающее выражение лица…
Приходится переосмысливать собственные ценности, особенно те, что конфликтуют с ценностями окружающего нас общества. Многие вещи сами собой переоцениваются, и это бывает довольно тяжело. При этом я не говорю, что надо полностью принять ценности этого общества и отвергнуть старые. Иммигранты так нередко поступают и это легко понять: перевернуть свои взгляды на 180 градусов гораздо легче, чем действительно переосмыслить. Никто и ничто тут не требует от нас отказа от наших взглядов. Но для себя лучше разобраться — что было в детстве проглочено без разбора, а сейчас с моими же потребностями конфликтует и жить мешает. А что соответствует моим глубоким убеждениям.
Тут нельзя относиться к детям точно так же, как в России. Нельзя учить их тому же, чему учат там. И потому, что тут другие ценности. И потому, что тут все ко всем гораздо более дружелюбны. Если не учиться быть дружелюбным, конкуренции со школой не выиграть.
Что все вместе не отменяет простых вещей, описанных Ньюфелдом в его теории привязанности. Мои внутриличностные трудности — это только мои трудности, они детей не касаются. Я всегда была альфой. И не только для своих детей — на меня и взрослые часто реагируют как на альфу. Теория Ньюфелда просто объяснила мне, почему мне легко там, где у других масса проблем. Именно потому меня сейчас меньше всего интересуют вопросы воспитания и образования, как детей научить и как приучить. Я просто не верю во все это. Меня интересует, как поступать так, чтобы мои дети чувствовали себя любимыми. Это делает мое и до того приятное родительство еще более простым и приятным.
Это все было о том, как не воевать с детьми, сохраняя им родной язык. Но я не говорю, что всего этого достаточно, чтобы русский язык у детей развивался. Самых прекрасных отношений с родителями ребенку для этого не достаточно. Нужна еще богатая среда родного языка.
Быть билингвом значит одинаково владеть двумя языками. Вообще-то, сразу надо признать, что это утопия. Никто не владеет двумя языками совершенно одинаково. Для любого человека, свободно владеющего несколькими языками, есть темы, на которые он может легко говорить на одном и с трудом — на другом языке. Я помню, как было смешно, когда прекрасно говорящий по-русски араб пытался рассказать, как устроен и работает пистолет. Парень и русским владеет, и об оружии знает не понаслышке — войну прошел. Но вот учебник прочитать не успел и сильно насмешил класс.
Это я к тому, что всю информацию для детей продублировать не получится. Но все-таки возможно очень многое. И самое главное тут — много говорить с ребенком. Гораздо больше, чем с нами говорили в детстве. И говорить обо всем, что ребенку интересно. Выслушивать. Подсказывать слова, которые он не знает или забывает. Объяснять значения слов и разницу между словами.
Я не раз писала, что ужасно не хватает книг для самостоятельного чтения детей. Книги на русском нам вполне доступны. Но книг на русском, которые было бы легко и приятно читать начинающему читателю, вообще очень мало. И рядом с этим — огромное количество прекрасных, хороших и разных книг на английском на любой читательский уровень. Я уж не говорю о том, что нужны современные книги, с понятными ребенку реалиями. А не про времена Толстого, когда и говорили, и жили совсем иначе, чем сейчас.
В России эта проблема всегда решалась, и сейчас решается просто: все знают, что надо любыми способами «протащить» ребенка через этап, когда он будет упираться и отказываться читать. Когда ребенок «может, но ленится». А потом-то он полюбит чтение и за уши его не оттащишь. И в самом деле так часто и случается. Вот тут, в иностранстве, такой подход не работает. Бабушка полгода назад попыталась заставить Софку читать «Незнайку» — дочь до сих пор от этой книги шарахается. Полгода назад Софе и правда было тяжело читать, сейчас гораздо легче. Если между первыми английскими словами и чтением главами у нее надежный мост из километров простых книжек, то на русском такого аналога нет вообще.
Вот это уже можно назвать «трудом» — искать и самой создавать учебные материалы. Но, с другой стороны, русские родители в России, те, кто по своим соображениям не хочет детей принуждать учиться, находятся точно в таком же положении, как и заграничные мамы. Никакой разницы. Та же проблема искать хорошие учебники. И они есть.
Теперь собственно про среду русского языка: общение с русскоязычным сверстниками и с родственниками. Хорошая часть: есть возможность и желание писать письма и просто по скайпу поговорить. Тяжелая часть — все та же разница в культуре. Есть вещи забавные. Вот недавно Софка спросила: «А почему в России люди всегда тепло одеваются?» Это легко объяснить. А вот почему правила дорожного движения не соблюдают — это уже сложнее. Ребенок с легкостью делает вывод: раз человек плохо поступает, значит он плохой. А ведь хочется, чтобы дочь все-таки считала родных и просто людей, одной с ней национальности, хорошими людьми. В идеале — вообще не имела суждений о целых семьях и нациях. 🙂 Но это требует высот психической зрелости, каких от 7-летнего ребенка ожидать не приходится. 🙂 А пока что еще подумаешь, что важнее: больше общения на русском ради практики языка или меньше общения ради более здоровых стереотипов.
Лучше сразу признаться себе: у русских билингвят никогда не будет такого же русского, как у их монолингвальных ровесников. Нам, родителям, остается только повторять себе как тот мальчик перед закрытым холодильником с мороженым: «Терпение, смирение, кротость». 🙂 Да, мои дети будут понимать и говорить, читать и писать по-русски. Если только я скоропостижно не помру. 🙂 Но русский язык моих детей все равно будет не таким, как язык их сверстников в России. Совершенно точно не получится на 100% продублировать все знания, которые дети получат в школе. И в речи ошибки наверняка будут. Все пословицы и поговорки я до них не донесу. И к стихам я довольно равнодушна, увы. Не говоря уж о том, что мои дети не прочтут, не посмотрят и не услышат все то, что прочтут, посмотрят и услышат дети в России. В этом есть и плюсы, и минусы. Контекстный русский юмор моим детям не будет понятен. Я уж не говорю о понимании жаргонов и терминов. В общем, родителям билингвов и тем, кто тяжкий подвиг совершает, и тем, кому такое детство своих детей интересно и в радость — всем лучше сразу смириться, что дети будут такими, какими будут. Уникальными. Очень непохожими на любых других детей. Вообще-то все дети такие. Норма — это только чудная фантазия. Но с монолингвами легче обманываться.
Теперь хочу пояснить, что я имею ввиду, когда говорю, что от родителей билингвов не требуется особый труд. Нужно сеять, но не нужно переживать за всходы. Не нужно тянуть ростки вверх. Это уже не наша забота. Если уж стоит цель — растить билингва, то все, что нужно — создавать среду языка. Кстати, родители монолингвов находятся в точно таких же условиях: даже в среде языка язык сам собой не развивается и отдельно о нем заботиться совершенно необходимо.
Не нужно переживать о том, что язык семьи то крепнет, то уходит, вытесняется языком среды. У взрослых людей происходит то же самое, мы бываем в разной языковой форме. Очень понравилась мне фраза: «Язык не шуба — в шкаф не повесишь». Язык — это живой организм, он или растет, или скукоживается и усыхает. Впрочем, совсем не умирает никогда и реанимировать выученное годы назад всегда можно. И если родитель тратит огромные усилия на то, чтобы его ребенок постоянно был в отличной форме — это личные родительские заморочки, не имеющие никакого отношения к заботе о ребенке, его развитии и образовании. Т. е. это усилие, этот труд нужны только самому родителю. Я считаю, что совершенно не страшно иногда дать одному из языков уйти на второй-третий план. Отношения с ребенком и сбалансированная нагрузка куда важнее. Если ребенок устает от школы — можно отказаться от уроков русского дома, чтобы дать чаду отдохнуть.
А вот про создание полноценной среды языка семьи я поняла одну важную вещь. Дело в том, что, живя за границей, очень сложно организовать общение на русском языке так, чтобы было вообще невозможно не мешать языки. Ну, можно требовать от ребенка говорить дома только по-русски, как это многие и делают. Но, во-первых, бывают моменты, когда человеку действительно трудно переключаться. Во-вторых, всем ясно, что для взаимопонимания в этом нет никакой необходимости: родители и все русскоязычные собеседники тут поймут и по-английски. И все-таки, если языки постоянно не разграничивать, человек сам перестает замечать, из какого языка он берет слова.
До сих пор я просто занудствовала и повторяла за детьми все чисто по-русски. Изредка действительно не понимала и просила перевести. Но я никогда не ставила условие: или говори по-русски, или слушать не буду. В любом случае буду.
Все это очень хорошо налаживается, если я с каждым ребенком говорю в день не меньше часа. Это получается легко и естественно, если я на час иду гулять с кем-то одним. Но, если честно, каждый день у нас так не выходит. И потому я только прошу детей не мешать русский и английский, уговариваю и убеждаю. И чем лучше отношения, тем легче они меня слушаются.
Екатерина Осташевская
Источник: https://snowleo-hatula.livejournal.com/632455.html
Фото Ulrica Torning (http://om.symphonyoflove.net)
