О насилии, уязвимости и родительской ответственности

от editor

Многие мои ровесники выросли в насильственной среде…

Какую среду можно считать насильственной?

Нет, не только такую, где ребенка бьют, истязают или используют сексуально.

Игнорирование насущных потребностей ребенка, отказ в защите, покидание, запрет на «плохие» чувства, невозможность брать на себя ответственность за свои (родительские) чувства, отказ ребенку в его субъективном восприятии – это все насилие.

… «Я очень боялась расстроить маму. Мне даже в голову не приходило делиться с ней своими детскими печалями — так сильно я боялась, что она будет переживать. Меня всегда хвалили за самостоятельность, умение без родительской поддержки справляться с трудностями. Только сейчас, в 60 лет я почувствовала сильный гнев на родителей за то, что они никогда не интересовались тем, как я живу, и нужна ли мне их помощь».

… «На все мои жалобы мать отвечала мне только: «Этого не может быть! Учительница не могла тебя так грубо назвать, подружка – обмануть, отец – не сдержать обещание!» Она не верила ни одному моему слову, и я до сих пор сомневаюсь в себе – действительно ли я права в том, что чувствую, или же я опять обманываю себя?»

… «Что бы ни происходило, во всем была всегда виновата я сама».

… «Родители твердили: «Мы делаем все правильно, а если ты чем-то недовольна, то это с тобой что-то не так».

… «Когда я плакала от досады, мой отец лишь смеялся надо мной, называя нюней».

Все эти люди отмечают, что довольно быстро поняли: помощи от родителей не будет, скорее, испытаешь еще большую боль, встретившись с обвинением, насмешкой, безразличием.

Человек, выросший в насильственной среде, становится сам себе насильником, отказываясь сочувствовать себе, и выращивает ложную идентичность или маску, которая позволяет ему адаптироваться и как-то выживать.

Думаю, насильственной может считаться такая среда, где нет даже идеи задавать ребенку вопросы «Что ты хочешь?/ Не хочешь? А тебе нравится?/ Не нравится?»
Где не могут допустить, что ребенок боится, или имеет свое мнение, или чем-то недоволен… Где не дают высказываться и отказывают ему в его субъективности («Нет, ты все чувствуешь неправильно. Надо чувствовать так, как считаю я!»)

И вообще, где ребенок считается объектом для реализации родительских ожиданий, а не человеком, который может быть отдельным, со своей отдельной жизнью. Такой человек впоследствии избегает близости, не позволяет себе иметь своих потребностей и желаний, ибо у него есть только опыт их невыполнения, не-реализации.

У него сохранилась боль от того, что он не получал чего-то критически важного, и он привычно не разрешает себе что-то хотеть или не хотеть, желать или не желать… Он по-прежнему полон ненависти к себе, стыда за себя, и избегает любви… И реализует свои потребности только через компенсации – всевозможные зависимости.

[btn size=»size-l» target=»»]Он избегает близких отношений, ибо близость связана с насилием, уязвимостью и беспомощностью, которые в его опыте ничем хорошим для него не заканчивались.[/btn]

… То, что уязвимость может быть ресурсной, питающей, становится невероятным открытием.

Как? Уязвимость — ресурс?! Не может быть!

Представим себе здоровую, ненасильственную среду там, где родители растят маленького ребенка.

Он мал, беспомощен и очень уязвим. И, если родители обращаются с его уязвимостью бережно, то ребенок наслаждается ею.

Что значит «обращаются бережно»? На первом году жизни мать без необходимости не покидает ребенка, позже – не отвергает в качестве наказания за плохое поведение или невыполнение требований, не лишает своей любви и тепла ни при каких обстоятельствах… В этом случае уязвимый ребенок остается в ощущении «я – хороший», и связка «я — плохой, потому что со мной плохо обращаются, потому что я беспомощный и уязвимый» не образуется.

Беззащитность, напротив, становится ресурсом:

«Когда я маленький и слабый, все обо мне заботятся, ко мне приходят на помощь»

«Меня просто любят — ни за что, просто так»

Выросший в таком ощущении человек не стремится отчаянно спрятать свою уязвимость вместе со всеми «неподобающими» чувствами. Она для него естественна, он может легко в нее «входить» (в болезни или другом не-ресурсе) и также легко из нее выходить, когда не-ресурс заканчивается. Такому человеку не нужно изо всех сил прятать свою «слабость» за компульсивной «мужественностью» или не менее компульсивным спасательством.

Человек, не падающий в обморок от своей уязвимости, может признавать свои ограничения:

«Я не все могу, не все в этом мире зависит от меня».

И умеет просить о помощи. И, разумеется, такой человек терпим к тем, кто сам уязвим… К детям, женщинам… К ограничениям других людей… Признание уязвимости – это основа подлинного сострадания – к себе и к другим.

Именно способность принимать свою уязвимость позволяет нам быть в близости — там, где мы рискуем показывать себя несовершенными… чувствующими… совсем не супергероями… ранимыми… но такими трогательными и желанными — без ужаса и стыда.

Вероника Хлебова [ljuser]veronikahlebova[/ljuser]

Статья напечатана с сокращением, источник

Фото Ивана Трояновского

Похожие сообщения

Сайт «Заботливая Альфа» существует с 2013 года с целью поддержки родителей и специалистов, которые растят и обучают детей в русле теории развития на основе привязанности.
Наш сайт представляет собой библиотеку, в которой собрано большое количество научных исследований, интервью, теоретических статей и историй из личного опыта родителей, педагогов, психологов.
© 2013-2022 Alpha-parenting.ru Все права защищены. Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения авторов публикаций. При перепечатке материалов гиперссылка на сайт обязательна.