Я психолог, который много говорит и пишет о жалости. И о стыде тоже. А тут получилось всё вместе…
Вот думаю: ведь любому ребёнку больно падать. И вроде бы без падений, ран и ссадин не бывает детства. То есть ребёнок бегает и прыгает, а значит, расшибается и ранится. Больно. Даже ушиб – и то больно. Не говорю уже про порез или перелом…
И согласитесь, большая разница, как откликается среда на эту боль. Одно дело, если поднимут и успокоят. Увидят, что тебе больно. Признают как будто: ты упал, тебе действительно больно, дай подую. И совсем другое дело, если ребёнку говорят «ты сам виноват» или «ты получаешь то, что заслужил».
Буквально на прошлой неделе гуляла с собакой в парке и видела очередную мамашу, которая гордо шла впереди, а сзади к ней цеплялся плачущий ребёнок в надежде получить утешение. А она говорила: «Не буду тебя жалеть! Сам виноват! Где были твои глаза? Я тебе говорила внимательно смотреть!»
Как будто если предупреждала, то лоб не болит сейчас у её сына! Как будто, если я сама виновата, мне от этого становится не больно! Всё, что происходит в результате такого послания, так это разрыв контакта, после которого ребёнок остаётся без поддержки, ощущая себя недостойным получать её. Ну, то есть делал всё правильно – заслужил: не ковырялся в носу и не ел после 18 – ладно, так и быть, подходи за поддержкой. Достоин. А если сам виноват, то извини. Ты же получаешь то, что заслужил. Кого волнует, что внутри кровавые слезы? Терпи.
Происходит внутренняя изоляция от других вообще и моменты боли в частности. В случае если мне больно и у меня в арсенале не было опыта внимания, признания и разделения моей боли, когда я накосячила, то я инкапсулируюсь в свой домик – «а мне не больно». Мне становится стыдно обнаруживать свою боль другому, потому что иначе я рискую попасть снова в «ну ты же должна была это предвидеть», например. И опять обнаружить свою часть «ну не шмогла я»…
Ребёнок не способен сделать вывод «мама не умеет жалеть». Он решает, что «это со мной что-то не так. Я не достоин жалости».
Самое печальное, что происходит блокирование даже надежды на жалость: «Я не могу вызывать желание жалеть меня, так зачем этого ждать?» Внутренний запрет на жалость исключает её из возможных чувств, имеющихся в эмоциональном арсенале.
Таким образом, рядом с запретом на жалость всегда много стыда. Стыда за какую-то свою очень слабую и уязвимую часть. При этом получать поддержку от других в виде жалости становится невыносимым. Это то, чего, с одной стороны, очень-очень боится человек. С другой стороны, очень-очень-очень жаждет. Боль стремиться быть увиденной, разделённой с кем-то. И это нормально. Это действительно так, как будто та пустота, где оставили без жаления, лишили поддержки в боли, стремится быть заполненной, даже если вовне подаётся совсем другой сигнал. Типа «не надо меня жалеть». Так вот там, по-моему, как раз посыл: «Пожалей меня и скажи мне, что по-прежнему любишь, уважаешь, ценишь меня».
Сейчас напишу очень важную для меня вещь. Многие хотят избавиться от стыда. Это невозможно без жалости к себе. Не сразу, через внешний опыт, очень постепенно, с готовностью принять и переварить, но всё-таки возвращение ценности на место стыда возможно с заполнением той пустоты, в которой когда-то не видели, не признавали, не разделяли боль несовершенного человека. Стыд как изоляция от людей постепенно уходит с бережным и внимательным возвращением себе права на то, что меня могут жалеть, не умаляя моей ценности…
А ведь правда, если ребёнка жалеют, когда ему больно, даже если он сам виноват, – это совсем другая жизнь?..
Юлия Пирумова
Фото: flickr.com/photos/instantvantage
