Про истерики и отвержение мамы

от editor

Мой Юрка — самый большой мой учитель в этой теме.

У него умер папа в полтора года, а уже в два я стала оставлять его регулярно с дедушкой и бабушкой, потому что мне нужно было продолжать учиться. Тогда я видела в высшем образовании хоть какую-то надежду на финансовую стабильность в будущем.

Но Юра совсем не готов был к этому, я уходила через жуткие слёзы, отдирая его от своих ног, и сама ещё плакала у подъезда, прежде чем ехать в универ.

Спустя год я оставила его там же на неделю с ночёвками, и поскольку живу я в двух часах езды оттуда, а находиться мне там нельзя, а уж тем более с ночёвкой, мы тогда не виделись. И тогда завершилось грудное вскармливание. Плюс негласное (или даже гласное, я не знаю) крайне негативное отношение ко мне там явно раздраконило маленького человека, ищущего опору в всемогущем, идеальном Родителе.

И вот тогда (раньше тоже, но после — особенно) начались у Юры истерики. По часу. По полтора. Днём и ночью. С валяниями на асфальте. На полу в метро. В луже. Барахтая ногами. Визжа. Раздеваясь. Кусаясь. Отталкивая меня и крича: «Уходи, плохая мама! Ты мне не нужна! Ты меня не любишь!!!» И при этом я стопроцентно, просто нутром знала, насколько именно я ему необходима. Насколько он мечтает именно от меня ощутить свою нужность и любимость. Но любая попытка обнять его, приголубить воспринималась им как ожог. Ему больше небезопасно, слишком больно было открываться моей ласке, потому что вдруг я снова брошу его — и его мир вновь разрушится? Безопаснее ненавидеть и отвергать, не пускать в свою душу.

Я прошла просто огромный путь в направлении восстановления его доверия ко мне. До сих пор ещё у нас случаются рецидивы. До сих пор ещё я иногда срываюсь. Но тем не менее мы движемся в сторону сближения, и сейчас у нас период — «хорошо», и мне хочется закрепить, поделиться тем опытом, который я приобрела. Тем более что работает он, применим к любым отношениям, не только в паре ребёнок — родитель, но и в паре взрослый — взрослый, где каждый из нас порой ощущает себя ребёнком по отношению к другому, такому большому и значимому для нас.

Опора: кредит доверия

Во-первых, мне хочется поддержать. Найти точку опоры и надежды. Тот факт, что ребёнок реагирует на родителя так агрессивно, так ярко, тот факт, что он так громко (в прямом смысле слова) сообщает нам о своей боли, говорит на самом деле не только о его закрытости от нас, но и о его болезненной, но невероятно сильной готовности вновь открыться. Всей болью своей — он просит, он молит убедить его в том, что он может нам доверять. И тот факт, что он позволяет себе отвергать нас, как раз свидетельствует о его доверии нам. Последнем доверии. Этакий кредит доверия. «Я отвергаю — и доверяю — что ты всё равно останешься рядом, хоть я и ненавижу тебя — а значит, ты меня на самом деле любишь, хоть и такого плохого». Все вот эти мерзкие проявления — когда назло описается, рассыплет, разольёт, разорвёт, разломает. Когда сделает гадость по самому больному — выльет что-нибудь на клавиатуру, бросит ноут на пол, ударит младшего брата — в общем, пройдётся по запретному. Это всё — как раз признаки его доверия нам. В том, что он будет принят. Это возможность дать ему почувствовать, что его ВСЁ РАВНО любят.

Степень этой агрессии и отвержения — это степень желания быть любимым. Его страдание по близости, по тем доверительным отношениям, что были.

Поэтому не нужно отчаиваться и расстраиваться, когда малыш говорит такие жуткие слова. Вот, вспомнила ещё вариацию: «Лучше бы я родился у другой мамы! Я уйду из твоей семьи!» И куча ещё подобных провоцирующих нас на наши собственные низы фраз.

Отогревать между, работать на опережение

Во-вторых, нужно работать на опережение. Не пытаться что-то исправить в самой ситуации, когда уже истерика, уже сопротивление, уже агрессия. А выкладываться, выстраивать любовь — МЕЖДУ ситуациями, до. Гладить, целовать, бурбузякаться на кровати, носить на руках — уходить в некоторый даже регресс — покачать, побаюкать, искупать. Между. Напитывать теплом по самую макушку. Дарить много своего времени и внимания. Реагировать на любое «вя», как в младенчестве. Говорить слова любви.

Ещё есть практика, мне о ней детский психолог рассказала. Это называется «терапия любовью». Когда ребёнок уснул, в эти первые пятнадцать минут сна ты его можешь гладить, целовать и, главное, приговаривать в утвердительной форме всё то, к чему вы с ним сейчас стремитесь: «Ты любимый мой. Ты мой добрый, хороший. Ты мой спокойный, уверенный. Ты знаешь, мама есть у тебя. Мама всегда рядом. Я никуда не уйду. Я люблю тебя», или — в зависимости от проблематики — «Ты здоровый. Ножки у тебя крепкие, головка твоя умная, сердечко твоё сильное и т. д.».

Вы знаете, я фыркала сначала, думала, что за гипноз такой, но, ёлки, это работает!!! Настолько, что Юрок не писается в те ночи, когда я ему это приговариваю, и льнёт ко мне весь следующий день, если его кто обидел, а не бежит от меня.

А главное, что это ведь ещё и терапия для мамы. Представляете, как осознанно мы созерцаем своё спящее дитя? Как любуемся им, как проникаемся в ощущении любви к нему? Это действительно ещё и терапия нашей любви к ребёнку. Потому что за всеми этими трудностями и другими, днём, когда эго в нас так много, так много просто-человеческого, не божественно-родительского, нам так сложно самим принимать и отдавать. Особенно если самим мечтается быть принятыми и любимыми…

Реагировать на чувство

Третье. Непосредственно в истерике. Не реагировать на эти жуткие их слова. Не реагировать на слова, не воспринимать их как послание от взрослого к взрослому. Смотреть сквозь них, усматривать в этом, за ними, через них — чувство. Чувство, что стоит за словами, послание, ожидание, что стоит за ними. И реагировать на чувство. Есть детки, которым отлично помогает, если мама произнесёт это чувство за них, выпустит его на свободу — назвав, наконец, обидой. Или разочарованием, или страхом потери, или гневом. Это детки, которым близка логика, структурно мыслящие. Но есть дети, которым больно и уязвимо даже оттого, что мама произнесла это вслух, называние чувств ещё больше их травмирует, потому что мама будто тиран — всё о них знает, будто ультразвук — и не укрыться. Дети часто закрывают руками лицо в такие моменты. Поэтому тут активное слушание может как помочь и продвинуть процесс переживания и выстраивания контакта, так и наоборот — отодвинуть всё назад, сделать хуже. Смотрите по ситуации, каждый раз. И просто по своему ребёнку.

Но то, что работает независимо оттого, произнесли мы чувство или нет, это наша реакция на чувство, услышанное сквозь отвергающие слова. Если это обида — попросить прощения. Если гнев — помочь выпустить, обнять. Если мольба — усмирить, задать рамки — взять на руки. Быть любимым вопреки, проверка — говорить о любви. Как часто, крича «Уйди!», дети просят душой — «Не уходи!!» Быть рядом. Реагировать на чувство.

А если не уверена, как именно реагировать, то просто реагировать. Можно невпопад, главное с добром. Это важнее — абы как, чем абсолютное безразличие и молчание.

Хотя молчание тоже бывает целебным. Просто через всю эту крикливость продраться тем, что берёшь на руки, молча, и гладишь, пока он гневается и выкрикивается.

Отдать этому время

Четвёртое. Для меня это важный пункт. Готовность посвящать этому время.

Когда ребёнок кричит — это очень неудобно. Всегда некстати. Часто — стыдно, особенно если это гости или общественный транспорт, очередь, магазин. Комментарии прохожих особенно «поддерживают» нас в желании любой ценой просто заткнуть эту ситуацию. Угрозой, шантажом, сладостью, отвлечением.

Или у нас в принципе есть внутреннее почему-то решение о том, сколько это должно продолжаться. И если ребёнок не укладывается в эти наши неизвестно откуда взявшиеся временные рамки, мы выходим из себя, злимся, считаем провальным нашу операцию по спасению НАС.

Так вот нужно отбросить рамки. Как в родах. Не смотреть на часы, на принято/не принято. Вопрос приоритетов. Есть временное неудобство и социальный стыд, есть какие-то бытовые нюансы, а есть любовь и счастье конкретно этого человека — твоего ребёнка. Потому что именно от чувства любимости человека родителем зависит его возможность чувствовать себя счастливым, правда. Родитель — это прототип Бога, мира для человека. То, как он к нам относится, — это наше правило, наша норма о том, как нам относиться к самим себе, как мир к нам относится. Это важно — важнее всего на свете, умения читать и считать, ходить на горшок уже, наконец, в три года, не ковырять в носу в автобусе, не бить Васю в песочнице… Это важнее всего на свете — любовь между матерью и ребёнком.

За неё стоит бороться. Стоит учиться. Ради неё стоит взрослеть своей душой. Трудиться. Плакать. И снова учиться — любить — Другого.

Марьяна Олейник, мама четверых детей

Источник

Фото: www.zhk.co.il/madpost/holistit/

Гайд Слёзы

Похожие сообщения

Сайт «Заботливая Альфа» существует с 2013 года с целью поддержки родителей и специалистов, которые растят и обучают детей в русле теории развития на основе привязанности.
Наш сайт представляет собой библиотеку, в которой собрано большое количество научных исследований, интервью, теоретических статей и историй из личного опыта родителей, педагогов, психологов.
© 2013-2022 Alpha-parenting.ru Все права защищены. Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения авторов публикаций. При перепечатке материалов гиперссылка на сайт обязательна.