Четыре утра в неделю я работала психологом-консультантом в старших классах большой, кипящей активностью школы. Среди моих подопечных была очень, очень крутая девушка-подросток с альфа-комплексом (ученица 10 класса). Большинство других учеников боялись её, потому что она была «двинутой”; уже очень давно она утратила способность к сопереживанию – её чувства были онемевшими, она была полна фрустрации, гнева, готова к атаке, к тому, что кто-то не так на неё посмотрит, и, не задумываясь, била ниже пояса.
Она атаковала и парней, и девушек и никогда не шла на попятную. Её лицо могло быть разбито и окровавлено, и всё равно она оказывалась сверху “противника” и была этим очень горда. Действительно, суровая жизнь… всегда по законам джунглей.
Должна сказать, что добрую часть четырех с половиной месяцев я провела, пытаясь день за днём понемногу смягчать эту девушку. Я приносила с собой разные угощения и соки, а также держала отличную коллекцию чая и кофе в своем кабинете. Каждый день она приходила ко мне, полная едкой, удушливой, застоявшейся токсичной фрустрации. И я устраивала её поудобнее, угощала её и всячески показывала, что она почетный гость в моем кабинете и в моей жизни, пока она выливала на меня свою ядовитую злобу!!!
Я добавляла грусти и слёз в свой голос, в выражение своего лица и в позу и мягко напитывала её полным пониманием, сочувствием и абсолютным принятием. Весь мир был против неё, и всё всегда шло не так, и это всегда была чья-то (но не её) вина, и все пытались устроить ей неприятности – но только не в моём кабинете. Я была на её стороне, и всё было в порядке.
Однажды она пришла ко мне в начале января, и в выражении её лица я увидела уязвимость. Довольно многое в тот день пошло для неё не так (что было обычным делом), и кто-то только что рассказал ей о своей умершей собаке. Это было последней каплей. Она начала плакать примерно в 9.30 утра.
Она проплакала всё время в моем кабинете, она проплакала всё время в профориентационном и в коррекционно-развивающем кабинетах, она плакала в кабинете администрации, она плакала в школьных коридорах, она прислонялась к своим подругам и плакала, и они по очереди утешали её; она плакала, пока ела картошку с подливкой, которую я принесла для неё, она плакала, выпуская сигаретный дым… она просто не могла остановиться.
После школы она сидела на деревянной скамейке под моим окном и всё ещё плакала, и несколько учителей собрались у меня в кабинете и смотрели на неё.
“Может, нам стоит что-то сделать?” – спрашивали они у меня.
“Нет. Она делает именно то, что ей нужно”, – отвечала я.
В тот день её лицо изменилось, и мне кажется, что примерно тогда же мы смогли начать говорить о её мечтах избежать бедности, избавиться от пособия по соцобеспечению и успешно завершить обучение.
Дарлин Дени-Фриск ()
Перевод Алены Федоренчик
Источник – кампус Института Ньюфелда
Фото взято с сайта Pixabay
