Вторая часть интервью, которое Гордон Ньюфелд дал студии Botafilms при участии Ольги Писарик у себя дома в Ванкувере в канун празднования Нового Года (2016). Первая часть здесь.
Классическая теория привязанности фокусируется главным образом на первых двух годах жизни ребенка и на его привязанности к матери. То есть эта теория ограничивается почти исключительно только данной областью. Кроме того классическая теория привязанности формировалась на основе наблюдений за животными — приматами, птицами и другими. Проводились аналогии с жизнью животных, потому что животных было проще изучать.
Моя теория отличается тем, что я подошел к вопросу по-иному, нежели это делала классическая теория привязанности, разработанная Боулби, которая возникла, по сути, из теории объектных отношений — ранней психодинамической теории. К своим идеям я пришел, когда осознал, что в наши дни привязанность становится все более горизонтальной, а не вертикальной. Особенно это касается наших детей.
Понятие “социальный” всегда относилось к тому факту, что нас тянет друг к другу, что мы хотим быть друг с другом. Социальные теории человеческих отношений существуют уже довольно давно. И я осознал, что социальные теории, по сути, являются теориями привязанности, и их очень много. А ведь в большинстве из них слово “привязанность” даже не упоминается: но они все говорят о нашем влечении друг к другу, о нашем голоде по контакту и близости. И вот это заслонило собой понимание того, что привязанность по своей сути должна быть вертикальной — понимание, к которому и подошла классическая теория привязанности.
Ведь от привязанности напрямую зависит наше выживание. И это стало большим открытием в 60-х годах 20 века, примерно 50-55 лет назад. Оказалось, что теория о жизненных потребностях неверна. Потому что лимбическая система — наш эмоциональный мозг — устроена так, чтобы в первую очередь обслуживать потребность быть вместе, потребность в контакте и близости. Потому что наше выживание напрямую зависит от близости с теми, кто о нас заботится. Именно это увеличивает наши шансы на выживание.
Все это свидетельствовало в пользу вертикальной природы привязанности, а не социальной. Да и сама терминология была неверна. Поэтому, когда я изучил социальные теории и сложил вместе все элементы пазла (просто немного по-другому), оказалось, что все они, по сути, являются теориями привязанности, и все они говорят о разных способах, какими люди могут привязываться друг к другу: через принадлежность, через преданность, через значимость, через любовь, через психологическую близость. И это были зачатки понимания того, что люди привязываются примерно шестью-семью способами, что эти способы возникают последовательно и что способность к отношениям требует развития.
Это привело меня к созданию шестиуровневой теории привязанности, которая начинается с того, о чем говорит классическая теория привязанности — о привязанности через органы чувств (контакт и близость через зрение, слух, обоняние, осязание). И дальше, на втором году жизни, развивается привязанность через похожесть — и до того момента я не встречал еще ни в одной теории идеи о том, что желание быть похожим обслуживает потребность в привязанности. То же самое касается принадлежности, то же самое касается потребности в одобрении.
Все эти теории существовали отдельно друг от друга, без единой всеохватывающей темы, без понимания того, что они говорят о разных способах достижения близости и контакта. То есть я просто смог сложить вместе все элементы пазла. И это было довольно увлекательно. Я поистине получал удовольствие. Это как, например, пазл из 50 элементов — собрать его не так уж трудно. Ведь когда у вас есть все элементы, вы просто складываете их вместе, так, чтобы они подходили друг к другу. И тогда у вас появляется понимание того, как это делать и вы уже можете переходить к пазлу хоть с тысячей элементов. Суть от этого не меняется.
Я вдохновился классической теорией привязанности и использовал ее как основу для поиска ответа на гораздо более обширный вопрос, касающийся человеческой близости: для чего она нужна, как она помогает развиться способности к отношениям.
Гордон Ньюфелд
Запись интервью студии Botafilms
Перевод Алены Федоренчик
Редакция Юлии Твердохлебовой
Русскую версию озвучил Виталий Зорин
Монтаж и сведение звука русской версии Евы Фарбер
Больше о модели Гордона Ньюфелда.
