В «тёмные времена», когда в период моей длительной борьбы с токсикозом мой старший сын отстранился от меня и занял доминирующую позицию в отношениях, на первых порах у меня не было поддержки от Гордона Ньюфелда. Чтобы попасть к нему на приём, нужно было выждать длинную очередь. Его восьминедельный курс проходил лишь раз в году, а книга тогда ещё не вышла. Но мне помогала Кэтти Диджитейл, консультант по детско-родительским отношениям, которая уже много лет работала под руководством Гордона, она стала моей спасительницей. Я изучала теорию через неё, а также пользуясь кое-какими старыми записями восьминедельного курса Гордона, который Патти прошла в прошлом году (Прим. перев. — Патти — сестра Колин). Мой муж в то время занимался раскруткой собственного бизнеса и не присутствовал ни на одной встрече с Кэтти. Я в основном брала телефонные консультации, так как ехать на встречу полчаса в одну сторону было для меня непозволительной роскошью и целым делом.
Поэтому поначалу я пыталась подключить мужа, «наставляя» его. Когда он был в состоянии здраво рассуждать, он слушал и понимал теорию. Он очень легко усваивает концептуальные понятия и смог быстро уловить суть парадигмы и её применение на практике. Но, когда он находился под действием эмоций, у него не всегда всё получалось так, как надо. Я помню, как муж Патти спросил: «Ну, так о чём вся эта парадигма Ньюфелда?», а мой остроумно ответил: «О том, что твой ребёнок может вести себя как дурак, а ты не будешь на него за это сердиться». Конечно, он просто шутил, и они громко посмеялись над этой шуткой, в душе понимая, что речь совсем не об этом. Но при этом ему было трудно осознать, что мы не должны отчуждаться от сына из-за его плохого поведения, которое в те времена действительно по большей части не поддавалось никакому контролю. Мой муж был хорошим мальчиком из немецкой семьи. Дети просто не должны себя так вести и точка. Тогда мы почти все время ощущали себя какой-то поистине «чокнутой семейкой»: у нас был неуправляемый сын, и мы прокладывали некий новый путь в родительстве практически без поддержки.
Одними из самых трудных испытаний в те непростые времена (а так случается порой и сейчас) были такие моменты: я могла весь день усердно работать над укреплением привязанности, завладевать вниманием сына, напитывать, справляться с истериками, ставить границы, говорить твердое «нет», стараться не показывать страх, когда мой сын брал что-то в руки, чтобы бросить в меня или малыша, и так далее, и так далее — а потом вечером возвращался с работы муж, и примерно через 15 минут он не выдерживал и снова скатывался к бихевиористским приёмам. Я чувствовала, будто всё, над чем я так упорно трудилась в течение дня, просто сводилось на нет моим мужем по вечерам. Действительно ли это было так? Не знаю. Оценить это не представляется возможным. Но я боялась этого, и были моменты, когда я просто ненавидела мужа за это. Бывало и хуже — только я отвела мужа в сторону, чтобы прочитать ему лекцию о том, как ему включиться в процесс, как, развернувшись, сама же теряла этот настрой по отношению к сыну. Тьфу!
Постепенно, со временем, мой муж смог убедиться в том, что это был правильный путь, несмотря ни на что. Конечно, это всё было просто и понятно, когда наш сын спал! Но — и это касается всех нас — умом мы схватываем быстро, а эмоциональное развитие происходит не так скоро. Временами наши инстинкты берут над нами верх, и они не всегда совпадают с нашими ценностями и умозрительным пониманием. Что же помогло моему мужу включиться в процесс? Конечно же, возможность послушать Гордона, курс которого мы в конечном итоге прошли 8 месяцев спустя после того, как начали изучать парадигму. Помимо этого, видя, что такой способ родительства действительно помог нашему сыну, — видя, как он смягчился, как, наконец, смог плакать, как между нами вновь возникла привязанность, — никто не сможет отрицать, что это было именно то, в чем он так нуждался. Но это был долгий путь, и нам потребовалось много веры и терпения. Плоды вызревали медленно.
Мне же пришлось свести до минимума свои наставления, воздерживаться от критики в адрес мужа, выплакивать свои собственные слёзы по поводу того, что всё это так сложно, изматывающе и требует столько самоотдачи. Мне пришлось найти в себе сострадание как к мужу, так и к себе. Мне пришлось работать над своей привязанностью к мужу. Когда у меня получалось быть с ним мягкой и великодушной, предоставлять ему пространство для роста, тогда и он смягчался и обращался с сыном так, как тому было необходимо. Так что, по сути, мне нужно было установить правильные отношения с мужем, сыном и с самой собой. Звучит устрашающе, да? Кажется, что это изнурительный труд. Но это стоило того. Теперь мы с мужем можем обсуждать проблемы, он все понимает, он на одной стороне со мной, он даже помогает мне не забывать о том, что мы делаем, когда я сама захожу в тупик и устаю. Мы по очереди ведем друг друга. Но в те трудные времена я поняла, что помогать ему усваивать теорию можно только, когда я завладела его вниманием и когда он мягкий и отдохнувший. Если же я была жёсткой и резкой, это не приводило ни к чему хорошему.
Как привлечь супруга, можно понять из той же самой мудрой парадигмы. Уменьшайте противление, предоставляя супругу возможность учиться самому. Не требуйте от него слепого подчинения. Углубляйте привязанность со своими супругами, чтобы он/она чувствовали, что о них заботятся, их понимают. Тогда они смогут прийти к точке покоя, откуда начнётся их собственный рост. Выплакивайте собственные слёзы на счёт того, что не работает. Найдите чем уравновесить свои чувства, чтобы не отчуждаться от него/неё, и так далее и так далее. Всё это есть в теории развития. Хорошо бы понимать, что здесь нет никакого тайного, секретного пути. Теория может быть применима как для моего развития, так и для развития моего супруга, моих детей…
Колин Дробо (Сolleen Drobot)
Перевод Юлии Твердохлебовой
Источник — студенческий кампус института Ньюфелда
Фото: www.flickr.com/photos/62296849@N07