Обычно, когда мы имеем дело с агрессией, нас волнует вопрос: «Что мне делать, когда… (ребёнок дерётся, закатывает истерику, бьётся головой об пол)?»
Но агрессия – это проблема, которую надо понять изнутри для того, чтобы разобраться, что же с ней делать «снаружи». Предлагаем вам к прочтению отрывок из брошюры Ольги Писарик “Привязанность – жизненно-важная связь” об агрессии.
Агрессия – это порыв атаковать
Что побуждает нас атаковать? Ещё в 1939 году в работе «Фрустрация и агрессия» Дж. Доллард и другие (Dollard and others) показали, что агрессия является следствием раздражения (фрустрации).
Мы испытываем раздражение, когда что-то идёт не так, «не работает». Это раздражение побуждает нас атаковать. Фрустрация – это базовая эмоция. Часто мы не отдаём себе отчёта в том, что раздражены и почему это с нами происходит.
Когда ваш 5-летний ребёнок голоден, он не подходит к вам с просьбой дать ему поесть, он начинает капризничать, задираться. Он раздражён оттого, что голоден, но считает, что его раздражает необходимость уходить с детской площадки.
Фрустрация – это не гнев
Когда мы видим ребёнка в приступе агрессии, мы обычно путаем агрессию с гневом.
И мы начинаем расследование. «Почему ты ударил свою сестру?» «Почему ты кричишь в магазине?» «Почему ты швыряешься игрушками?» Мы пытаемся взывать к разуму ребёнка.
Но раздражённость – это не гнев. Гнев задействует кору больших полушарий, гнев предполагает сознательное отношение («я злой из-за того, что…»). Импульс в гневе – поквитаться, отомстить. Импульс в раздражённости – атаковать.
Гнева не бывает без фрустрации, но фрустрация – это более примитивная эмоция, существующая у всех млекопитающих.
Причина агрессии — фрустрация
Когда мы видим раздражённого, расстроенного ребёнка, наш порыв – помочь ему, в отличие от реакции на созерцание маленького агрессивного эгоиста, грубого, жестокого, требовательного. Так что наша первоочередная задача – увидеть в агрессии фрустрацию.
Для ребёнка основной источник фрустрации – страх сепарации, страх потери близости с теми, к кому ребёнок привязан, но, сталкиваясь с сепарацией, он не знает этого.

Уменьшайте сепарацию, и количество агрессивных выходок резко уменьшится.
Схематичное описание агрессии
Итак, агрессия укоренена во фрустрации, но люди, даже полные фрустрации, могут обходиться и без агрессии. Это базовая эмоция, она рождается в лимбической системе, и энергия фрустрации обязана куда-то выходить. А раздражены мы бываем очень часто, постоянно что-то «не работает» для нас или идёт не так, как нам хотелось бы. Следовательно, для фрустрации могут быть ещё какие-то выходы, кроме агрессии.
Когда у нас что-то не работает, первый импульс – изменить ситуацию. Выпросить конфету, перезагрузить Windows, сделать ремонт. Если изменения происходят, то энергия фрустрации уходит в сторону изменений.
Однако существует много вещей, которые мы изменить не в состоянии. Когда мы упираемся в стену тщетности, в осознание невозможности изменений, наша энергия фрустрации продолжает свой путь.
Чтобы понять, что происходит дальше, представим себе самую крайнюю тщетность, самую категорическую невозможность изменить ситуацию: смерть близкого человека. Мы не можем вернуть человека, и нам ничего не остаётся, как выплакать наше горе и адаптироваться к потере. Это может занять годы, и можно так и не смириться, но путь к адаптации лежит только через слёзы – слёзы тщетности. Это не обязательно будут слёзы в их физиологическом воплощении, но путь адаптации всегда лежит через продвижение от злости к скорби.
Для ребёнка (особенно маленького, лет до 5-6) любая неработающая ситуация – источник огромной раздражённости, и слёзы тщетности являются основным путём адаптации.
Это не рациональный процесс, он не зависит от логики, адаптация – процесс эмоциональный.
Чтобы предупредить спекуляции понятием «слёзы тщетности»
Исследования показывают, что до 4-5 лет дети должны плакать относительно часто. Не от голода, не от боли, а от невозможности изменить ситуацию.
Так рождается психологическая гибкость, способность легко адаптироваться к изменениям без потери собственного «я».
Плакать дети должны не в уголочке, брошенные всеми, а в любящих руках. Хорошо, когда взрослый – источник фрустрации и взрослый – источник комфорта – разные люди, но из своего опыта скажу, что ничего страшного не случится, если вы вначале чётко обозначите ребёнку непреодолимые границы («взрослые должны поговорить, а тебе надо подождать»), а потом выступите в качестве утешителя и поможете ему выплакаться у себя на руках.

Защиты от уязвимости
Если ребёнок, испытывающий раздражённость, не смог ни изменить ситуацию, ни выплакать слёзы тщетности (пройти путь от злости к скорби), то энергия фрустрации идёт дальше, к последнему механизму защиты от проявления агрессии.
Почему дети теряют способность выплакаться? Чувство тщетности – очень уязвимое чувство. На самом деле свои слёзы тщетности ребёнок, особенно маленький, может найти только в руках тех, к кому он привязан. И это должна быть безопасная привязанность. Иначе происходит онемение чувств, ребёнок воздвигает защиту от уязвимости, теряет способность плакать, а уровень агрессии/самоагрессии повышается в несколько раз.
Смешивание чувств
Последнее препятствие на пути агрессии – смешанные чувства. Хочется швырнуть эту тарелку, но мне же потом придётся собирать осколки. Про смешанные чувства я уже писала, напомню, что даже при самых благоприятных условиях развития ребёнка способность к их испытанию формируется лишь в 6-7 лет. Поэтому исследования показывают, что после 7 лет уровень детской агрессии заметно снижается. Кроме того, чем интенсивнее чувства, тем сложнее они смешиваются, так что ребёнок (да и взрослый), в нормальных ситуациях справляющийся с агрессией, в ситуации сильного стресса может быть импульсивным.

Подытожим сказанное: на входе мы имеем энергию фрустрации, ситуацию изменить не смогли, защита от уязвимости не преодолена, следовательно, движения от злости к скорби не произошло, адаптация не состоялась, смешанных чувств не наблюдается – и мы получаем взрыв агрессии. Агрессия случается, когда фрустрированный ребёнок сталкивается с тщетностью изменений, не может преодолеть путь от злости к скорби и, следовательно, адаптироваться, и импульс атаки не сдержан смешанными чувствами (по крайней мере, на данный момент).
Как быть, что делать?
— Отделите инцидент от лежащей в основе проблемы. Проблема – не поведение, а невозможность изменить ситуацию, иметь слёзы и смешанные чувства.
— Не пытайтесь во время всплеска агрессии преподать ребёнку урок. Помните: вы разбираетесь с симптомами, а не с проблемой.
— Если необходимо, позаботьтесь о безопасности (ребёнка, своей, окружающих людей и предметов): схватите, унесите, отберите и т.д.
— «Наводите мосты» между проблемным поведением и привязанностью: «Ты расстроен, но наши отношения в порядке. Нашим отношениям ничего не грозит».
— Попробуйте изменить или взять под контроль ситуацию, а не ребёнка. Вы не можете контролировать того, кто не может контролировать сам себя.
— Позже, в спокойной обстановке, попробуйте поговорить с ребёнком о происшедшем (не забываем вначале «завладеть»: глаза, улыбка, кивок).
— Из инцидента следует выйти чем раньше, тем лучше. Быстренько «разрулите» ситуацию и «замните».
«Наведение мостов» в случае агрессии
Это очень важно. Приложите все усилия, чтобы детская атака не привела к ещё большей сепарации. Как этого избежать?
— Не принимайте атаки лично (Не «почему ты кричишь на меня, как ты смеешь» и т.д., а «ты расстроен, что-то не так»).
— Сфокусируйтесь на фрустрации, а не на поведении.
— Примите неизбежность фрустрации и необходимость её как-то выразить. Помогите найти приемлемые пути выражения агрессии.
— Относитесь к инцидентам, как к случайностям, даже если вы уверены, что они не случайны.
— Переключите внимание ребёнка на будущий контакт с вами.
Уменьшение инцидентов и насилия
— Посмотрите вокруг, чтобы понять, где ребёнок испытывает сепарацию от вас и как вам её уменьшить. Часто «выходной» от детского сада среди недели уменьшает агрессию в несколько раз.
— Где возможно, уменьшите дисциплину, основанную на сепарации, и дисциплину, основанную на последствиях.
— Обеспечьте безопасный выход энергии фрустрации. Предложите ребёнку подушку для битья или боксёрскую грушу, проговорите варианты: где и когда он может безопасно проявлять свою агрессию.

Работайте над проблемой!
Мы помним: проблема не в агрессивном поведении, а в невозможности изменить ситуацию, вызвать в себе слёзы тщетности, в отсутствии смешанных чувств.
⦁ Познакомьте ребёнка с эмоцией раздражённости. Ребёнку очень трудно владеть эмоцией, если он не понимает, что с ним происходит. Я помню, мой сын был очень удивлён, когда однажды я ему указала, что его всё раздражает, потому что он давно не ел. С тех пор ему стало гораздо легче справляться с раздражённостью от голода.
⦁ В случаях, когда это возможно, научите ребёнка изменять ситуацию. Помогайте ребёнку находить свою скорбь, когда изменения тщетны. Держите ребёнка в своих руках, пока ему не останется иного выхода, кроме как заплакать. (Этого нельзя делать с теми детьми, которые «потеряли» свои слёзы тщетности, утратили способность переходить от злости к скорби).
⦁ Помогайте ребёнку найти элементы для его смешанных чувств. Не делайте этого во время выплеска агрессии, когда чувства интенсивны и точно не будут хорошо смешиваться.
⦁ Смягчайте сердце. Это помощь на самом глубоком уровне – смягчить защитные реакции ребёнка.
⦁ Не позволяйте проявлениям агрессии расстроить ваши отношения. Не позволяйте агрессивному поведению (одному из самых отчуждающих) оттолкнуть вас от ребёнка. В контексте ваших отношений помогите ребёнку изменить ситуацию, найти свою скорбь и смешанные чувства.

Про шлепки как традиционный метод помощи в адаптации
В трудных условиях
Представьте себе ситуацию: 200 лет назад, деревня, хозяйка готовит ужин. Приходит её четырёхлетний сын и начинает канючить: «Хочу сла-а-аденького! Дайте мё-о-оду! Дайте! Дайте! Хочу-у-у…» А у матери ужин не готов, свиньи не кормлены, корова не доена и времени на то, чтобы сказать «нет», а потом держать ребёнка в своих объятиях, чтобы он выплакался и смирился, нет и быть не может. И мать, как до неё это делали поколения женщин в её культуре, решает слегка ускорить процесс. Ребёнок получает по попе, плачет от невозможности изменить ситуацию и в итоге смиряется.
Три-четыре повторения такой ситуации – нытьё, шлепок и слёзы тщетности – и малыш понимает, что он вообще-то может прекрасно обойтись и без сладкого перед ужином. Нет никакой угрозы его существованию. Он адаптируется к маминому «нет».
В традиционных культурах шлепки служили не для установления дисциплины, а именно для того, чтобы облегчить ребёнку процесс перехода от злости к слезам. И взрослые понимали, что если слёз после шлепка нет, то проблемы с этим ребёнком обеспечены.
Зато в деревне привязанности
Прежде чем начать пропагандировать шлепки, вспомните, в какой культурной среде рос вышеописанный ребёнок. Он с рождения знал всех, кто о нём заботится, постоянно жил на одном месте, в семье из трёх-четырёх поколений, вся деревня –соседи, родственники, друзья – была его кругом привязанности. Рядом всегда был взрослый (бабушка, тётя), в чьих руках можно было найти утешение. Проблем с привязанностью к родителям у ребёнка не было, потому что весь культурный уклад способствовал её укреплению.
В нехватке близких привязанностей
Как мы всерьёз можем пропагандировать физические наказания сейчас, в условиях современного образа жизни? Наши дети растут в постоянно изменяющемся мире. Мы переезжаем с места на место, мы перебрасываем ребёнка от подруги в школу раннего развития, в садик, к бабушке. У него нет возможности ни к кому и ни к чему толком привязаться. Часто родители – единственные взрослые, к которым привязан ребёнок.
(Да, я сама когда-то могла в сердцах треснуть кого-нибудь из своих тапком по попе, но мне не придёт в голову гордиться таким поведением как «методом воспитания», а тем более пропагандировать его.)
Родители повторяют знакомые им с детства и проверенные поколениями практики взращивания детей, не понимая, что они годились для того образа жизни, а в нынешних условиях эффект от таких практик прямо противоположный. Родители начинают избивать детей, использовать физические наказания в качестве дисциплинарной меры, чтобы изменить поведение. В результате, в условиях и так ослабленных привязанностей, ребёнок возводит вокруг своего внутреннего «я» всё более высокие стены защиты от уязвимости, что делает переход от злости к скорби вообще невозможным. Растёт поколение детей, не способных плакать.

Общий вывод такой: да, традиционно шлепки использовались, чтобы помочь ребёнку перейти от злости к слезам тщетности и в дальнейше к адаптации, особенно, если у ребёнка был заботливый взрослый, на руках которого он мог поплакать, но в современных реалиях жизни нуклеарной семьи в мегаполисе лучше всё-таки спокойно обозначить ребёнку невозможность изменений и держать в своих объятиях, пока не выплачется.
«Держать в объятиях» не обязательно физически; имеется в виду необходимость постоянно подчёркивать, что вы рядом и сочувствуете ему, хотя и не можете изменить ситуацию. Однако часто физическое держание в руках просто безопаснее и для ребёнка, и для окружающих.
Если ребёнок хорошо к вам привязан, то при опасностях, огорчениях и обидах вы – первый человек, к которому он приходит жаловаться и утешаться.

Когда развитие идёт по плану, задуманному природой, то к семи годам ребёнок уже в состоянии психологически приспосабливаться к невозможности изменений, а также более-менее регулировать вспышки агрессии при помощи смешивания чувств.
Ольга Писарик
Отрывок из брошюры «Привязанность – жизненно-важная связь»
В нашем Институте можно прослушать онлайн-курс “Агрессия”, раскрывающий природу этой динамики и дающий глубокое понимание процессов, которые движут нами и нашими детьми.
Если вам хочется углубиться в изучение данной темы, мы предлагаем к прочтению статьи на нашем сайте:
Фото: pixabay.com