Про кризис 3 лет у ребенка слышала любая мама. Когда начинается, какие причины, сколько длится и как пережить – самые частые вопросы у родителей трехлеток. Что же лежит в основе так называемого кризиса трех лет и как вести себя родителям?
Когда моему сыну исполнилось 3 года, я вновь и вновь стала задаваться вопросом: а где мой ребенок? Где тот ребенок, которого можно было накормить чем угодно, не получив истерику по поводу сметаны, которая оказалась на том месте на тарелке с оладьями? Где тот ребенок, которого сравнительно легко можно было одеть в колготки, джемпер, рукавички, комбинезон и шапку-шлем? Ну ладно, возможно, в рукавички нельзя было одеть, но в комбинезон-то точно можно было…
Куда пропал тот ребенок, которого можно было привести в любое место, в котором нужно оказаться маме, от врача до почты? Где тот малыш, которого не смущала подмена одной игрушки на другую, когда надо срочно вернуть ценную машинку старшего брата, а ему в руки достается просто грузовичок или что угодно другое, хоть просто первый попавшийся кубик?
Что случилось с моим ребенком, который не бросался на пол, не бился головой, не царапал мне лицо, не обижался, уходя в другую комнату или убегая в лес на прогулке? Может, ребенок нездоров? Может, что-то случилось?
Мои старшие дети подросли, а младший вступил в расцвет возраста, когда ВСЕ ИДЕТ НЕ ТАК! Не те сапожки, не та ложка, не так сложен блин, не так что угодно… И слава Богу, у этого «все идет не так» есть имя, которое я впервые услышала на Интенсиве 1 на лекции Ольги Писарик. Ребенком движет фрустрация. Это спасительное для родителя слово – фрустрация. То есть это не ребенок не такой, а у него в жизни что-то идет не так. Непрестанно. Ежедневно. Ежечасно. А если честно – каждые пять-семь минут.
Что фрустрирует детей?
Ребенок чего-то хочет, а это нельзя. Или еще нельзя. Или больше нельзя. Или совсем-совсем нельзя. Бежать одному в речку купаться. Одному переходить дорогу. Четвертое мороженое. Открывать самому окно – мы все-таки на третьем этаже живем, и батуты под окнами никем не предусмотрены.
Ребенок хочет что-то сказать, но его речь еще не достаточно внятная. И мама по сто раз переспрашивает: Книжку? Китенка? Котенка? Катер? Ну как тут объяснишь, что нужен дракон Громобой….
Ребенок хочет построить домик, но неловкие пальчики все время сбивают кубики. Разве это может не расстроить? И тут уже все кубики летят кто куда. Только успевай увернуться.
Недавно сына расстроило, ну прямо ужасно расстроило мороженое, которое осталось в тарелке у старшего брата. Мороженое, которое дразнило его, хотя там действительно всего капля оставалась. Так у детей моих этот десерт часто падает с палочки, я кладу его им в тарелки, а в тот день дала еще десертные вилочки вместо ложек. Так вот фрустрированный ребенок в порыве своем запустил вилку… прямехонько в экран телевизора. Никто не пострадал, царапина на экране не считается.
А как сильно ребенка расстраивают братья-сестры! Они не разрешают брать свои игрушки. Они не разрешают кидать свои гаджеты. Не разрешают рвать провод от наушников. Не дают резать привлекательные листы, потому что там какой-то школьный проект. Они дразнят, успевают все в разы быстрее, расхватывают пиццу XL seeразмера, пока он ест свой первый кусочек, съедают все конфетки из пачки Скитлз, пока он собрал в свой кулачок то, что рассыпалось…
Что уж говорить о других детях, которые занимают любимые качели ребенка на площадке, не зная, что это ЕГО качели! Другие дети могут обсыпать песком или случайно задеть пирожное, которое так тщательно ребенок пек из песка. Ну тут непременно произойдет ответная атака лопаткой или ведерком. Ведь фрустрации нужен выход. И агрессия – ее конечная остановка. Агрессия прорывает плотину, и тут уже надо спасаться самим, спасать пострадавших, и самое главное – спасать ребенка, который взрывается.
Но больше всего детей фрустрирует разделение с теми, кого они любят. Об этом рассказывает Гордон Ньюфелд. Это подтверждается различными исследованиями (например, наблюдение за уровнем гормона стресса кортизола у дошкольников, посещающих сад).
Долгое пребывание в саду, у бабушки, медицинские манипуляции, совершаемые чужими взрослыми, – все, где прерывается контакт с родителями, с основными привязанностями ребенка. Дошкольники, маленькие, незрелые дети сами не могут держаться за нас. И ощущение потери контакта вызывает целый комплект эмоций: фрустрацию, тревогу, стремление к контакту и близости.
Что делать с фрустрацией?
Было бы прекрасно начать с того, чтобы увидеть эту эмоцию, эту фрустрацию. В детях, в себе, в партнере, в коллегах. Пока мы не дали этому вулкану имя, перед нами будет несдержанный, импульсивный, невыносимый ребенок. Назвав вещи своими именами, мы увидим ребенка, у которого что-то пошло не так. Вместо жестокого мальчика или девочки мы увидим ребенка, переполненного фрустрацией, незрелого ребенка, неспособного справиться с тем, что им движет.
Когда мы увидим эту эмоцию, то следует ее назвать: «похоже, ты очень расстроен, рассержен, фрустрирован», «ты устал», «у тебя что-то пошло не так». Давая имя тому, что происходит с нами, мы знакомимся сами и знакомим ребенка с этим явлением.
Как обращаться с фрустрацией
Для ребенка не бывает незначительных переживаний. То, что с ним происходит, действительно вызывает у него именно такие эмоции. Ему, правда, очень обидно, что не получилось сесть у окошка в автобусе, что на день рождения сестры той подарили больше всех подарков.
Конечно, порой непросто видеть такие сильные проявления эмоций, особенно, если нам не позволялось в детстве вести себя подобным образом. А большинству детей ведь и вправду не позволялось. Наше сочувствие, принятие, простые слова «у тебя что-то не получилось, что-то пошло не так» –лучший ответ, показывающий ребенку, что мы на его стороне.
Видя, из-за чего ребенок фрустирован, возможно, нам захочется воззвать к логике, к разуму, к здравому смыслу, что, мол, домик можно сейчас же отремонтировать, можно поменять листок, на котором у зайчика получились слоновьи уши, можно сесть на соседние качели.
Но эмоции сродни лавине, извержению вулкана, пожару, цунами. Это такая сила, такой импульс, что его не остановить. И скорее всего, дело вовсе не в домике, не в рисунке, не в качелях. Это лишь последняя капля. Не давая детям, да и себе, проявлять фрустрацию, мы загоняем ее вовнутрь. Но любая эмоция должна быть выражена, согласно закону движения эмоций. Поэтому фрустрация найдет себе дорогу. А вот формы она может принять самые неприятные: аутоагрессия, агрессия, сарказм и т.д.
Почему важно учитывать природу фрустрации
Поняв, что именно ребенка расстраивает или сердит, возможно, нам удастся снизить уровень фрустрации. Тем не менее, избавиться от этой эмоции не удастся. Да это и не нужно, ведь у любой эмоции есть определенная задача. Фрустрация помогает нам менять то, что нас не устраивает. Если же мы не можем изменить обстоятельства, людей или себя, если не можем выплакать тщетность, фрустрация будет искать выход через атакующие импульсы. Наши дети будут или громко кричать, или плакать, обзываться или драться, кусаться или щипаться.
Если процесс уже запущен, фрустрация не сделала свою работу по трансформации чего-либо, если ребенок не пришел к слезам грусти (а значит, не прочувствовал тщетность – что мороженое только одно, что кукла разбилась и т.п.), то надо дать ему возможность выпустить пар, раз уж извержение вулкана уже началось. Возможно, подставить свою ладонь, чтобы ребенок туда стукнул своим кулачком, возможно, удержать его, унести в другую комнату и дать накалу страстей утихнуть, сопровождая все это понимающими репликами: «я понимаю, что ты очень расстроен, но бить сестру нельзя», «я понимаю, что у тебя накипело, я вижу, как тебе обидно», «я с тобой».
Дав ребенку возможность выплеснуть наболевшее, мы как бы сообщаем ему, что так бывает у всех, что это нормально, что сегодня такой вот выдался день. Фактически, мы передаем ребенку посыл о том, что принимаем его любым, он нам дорог со всеми этими вулканами, что наши отношения не испортятся от того, что сейчас произошло. Именно в этот момент у ребенка могут появиться слезы грусти, слезы печали, слезы тщетности. Мозг ребенка регистрирует эту тщетность – невозможность что-то изменить, и, как ни удивительно, но именно выплакивание слез в любящих руках способствует психологической устойчивости.
Но также выразить фрустрацию можно через игру в широком смысле этого слова: делая что-то понарошку. Драться подушками понарошку, обзываться понарошку. Строить, лепить, ломать это. Выражать через творчество, через музыку, через пение и танцы, через театр. Конечно, не в момент агрессивного выплеска, а в моменты затишья. Когда ребенок находится в состоянии истинной игры, он непременно найдет в ней пути для выражения фрустрации, сталкивая машины между собой, рисуя войны, превращая пластилин в лепешку.
Так что мы можем открыть для себя ребенка заново: вот, оказывается, сколько у него эмоций внутри! Вот что его расстраивает. Вот, оказывается, как он переживает, страдает, скучает по мне. А наблюдая за выражением фрустрации в игре, можно случайно узнать, что ребенок тяготеет к музыке. Или он отлично себя чувствует после того, как проткнул глину зубочисткой сто раз.
А возможно, лучше всего ребенку помогает разговор по душам перед сном, когда можно в темноте, в тепле, под крылом у мамы или папы рассказать о наболевшем, вспомнить что-то, что произошло два года назад, когда ребенок ужасно испугался салюта на свой день рождения. Рассказать, быть услышанным, быть принятым и грустно вздохнуть или даже всплакнуть.
И конечно, импульсивность снижается, когда у ребенка появляются смешанные чувства, к годам шести-семи. Непременно однажды мы услышим от своего ребенка: я так на тебя злюсь, что хочу навредить тебе, но ведь я люблю тебя. И тогда станет возможным уравновешивать эту фрустрацию.
Елена Фурдак
Фото: photogenica.ru
Дорогие читатели, предлагаем вам прочесть и другие материалы из нашей библиотеки о детских истериках, сильных чувствах, об импульсивности.
