Высокочувствительные и гиперчувствительные дети. Часть 2

от yelenakucika
вчр дети

Высокочувствительные и гиперчувствительные дети более остро реагируют на то, что их окружает. Им сложнее принять тщетность, с которой они сталкиваются. Что необходимо знать о высокой чувствительности и гиперчувствительности, чтобы иметь силы заботиться о таких детях? Об этом статья Натальи Лысак.

Это вторая часть статьи о высокочувствительных и гиперчувствительных детях. В первой части были описаны особенности работы мозга таких детей и проблемы с привязанностью. В этой части мы рассмотрим такие важные аспекты, как адаптация и агрессия. Также узнаем, каков ответ Природы на нужды ребенка с повышенной чувствительностью.

Адаптация и агрессия у детей с повышенной чувствительностью

В жизни каждого из нас есть много того, что идет вразрез с нашими мечтами, желаниями, представлениями. Невозможно пройти по дороге жизни без потерь и разочарований. И Природа позаботилась о том, чтобы мы смогли пережить даже самые тяжелые события, устоять, жить дальше. Она одарила нас способностью к адаптации, позволяющей нашему мозгу принять все то, что не работает, что не случилось или пошло не так, как хотелось бы. Наш мозг поразительно адаптивен. И это, в том числе, позволяет ему находить обходные пути для компенсации неврологической дисфункции – гиперчувствительности.

У детей с повышенной чувствительностью гораздо большая потребность в адаптации, потому что в их жизни слишком много того, что идет не так. Процесс адаптации – эмоциональный процесс, который меняет нас, когда мы не можем изменить то, что для нас не работает. Это не выбор, не результат научения, не приобретенный навык. Процесс адаптации может случиться, только когда мы почувствовали тщетность своих попыток изменить то, что изменить невозможно. Для чувствительных детей слишком мала вероятность того, что этот процесс будет запущен без помощи извне. Им нужно помочь найти свои слезы печали и грусти – слезы тщетности, которые и приведут их к адаптации. Но проблема как раз в том, что эти дети наименее способны к таким чувствам.

Каковы тщетности ребенка с повышенной чувствительностью? Вот они:

  • иметь работающую  систему регулирования сенсорной информации (или хорошо работающую для ВЧ),
  • снизить интенсивность внешнего мира (с каждым годом на нас обрушивается все больше информации, внешнего шума. Реклама, круглосуточное движение транспорта, запахи, люди. Если бы эти дети жили в более подходящих условиях, то, возможно, у многих из них мы бы и не заметили их чувствительности.),
  • регулировать интенсивность эмоций,
  • избегать насмешек,
  • все время добиваться своего,
  • избегать разочарований.

Невозможно «починить» систему регулирования сенсорной информации или заставить работать ее исправно, отменить повышенную чувствительность. Но можно и нужно помочь этим детям запустить процесс адаптации.

В каждом человеке заложен потенциал стать адаптивным существом.  Всем детям нужно найти свою печаль, свое разочарование, им нужно почувствовать тщетность своих попыток изменить то, что изменить невозможно. И найти свои слезы печали и грусти – слезы тщетности, которые и приведут их к адаптации – одному из главных процессов, отвечающих за психологическую устойчивость, истинную зрелость. Но проблема как раз в том, что дети с повышенной чувствительностью, особенно гиперчувствительные, наименее способны к таким чувствам.

И особенно сложно это одаренным детьми. Они готовы снова и снова искать пути, чтобы заставить работать то, что не работает. Они не сдаются на наши предложения и уговоры. Они чрезвычайно настойчивы и изобретательны в попытках добиться изменений. И они невероятно одарены в избегании тщетности, слез и грусти. А если даже это случается, то удержать их в проживании этих чувств становится не менее сложной задачей.

Когда мы сталкиваемся с чем-то, что не работает, нам нужно почувствовать это. Почувствовать ограничения, границы, предельность, что есть вещи вне нашего контроля, например, решения других людей. Нам нужно почувствовать это, чтобы случилась адаптация.

И если каждому ребенку нужен взрослый, который поведет его по дороге слез и адаптации, то детям с повышенной чувствительностью он необходим многократно! Под «плакать» мы обычно подразумеваем слезы. Но это могут быть и слезы, которые не видны, которые сдержали, это может быть грустный вздох. Это может быть бесслезный синдром (в случае классического аутизма, например), но это не значит, что процесс адаптации невозможен.

В фильме «Меня зовут Кхан» главный герой – человек с синдромом Аспергера – говорит о своем старшем брате: «Закиру очень повезло – он умел плакать».

Но для того чтобы помочь детям с повышенной чувствительностью прочувствовать тщетность, нам самим нужно принять многое в своей жизни, когда в ней появляется такой ребенок.

Тщетности родителя ребенка с повышенной чувствительностью:

  • не о таком ребенке я мечтал,
  • я представлял себе другую жизнь,
  • моя реальность с ребенком далека от моих мечтаний,
  • это совсем не то будущее, которое мне виделось, 
  • почему это случилось со мной?!!
  • я не справлюсь. 

Сами взрослые, которые заботятся о таких детях, нуждаются в том, чтобы выплакать свои слезы тщетности по тому, что ребенок, наверное, «не такой». Когда ребенок  бурно реагирует на все вокруг. Когда устраивает истерики, когда не хочет есть то, что ты готовишь, когда не выносит никакой одежды. Когда свет очень яркий, запахи слишком интенсивные, звук слишком громкий. И тебе как родителю нужно контролировать все вокруг, включая свои реакции, эмоции, слова, выражение лица. Когда порой чувствуешь себя сапером на минном поле (хорошо, что хоть с правом на ошибку).  Когда рушится весь привычный уклад жизни. И когда часто ты один, кто готов принимать своего ребенка таким, какой он есть.

Чем менее способен ребенок к адаптации, тем больше слез тщетности нужно родителям. Как часто единственным источником пополнения ресурса становится чувство заботы, вот это «мне не все равно»! И ты с удивлением обнаруживаешь, что это парадоксальное «чем больше отдаешь, тем больше наполняешься», работает. Хотя, конечно, было бы замечательно хотя бы иногда делить эту роль с кем-то. Но если нет, тогда спасает вера без ожиданий. И да, часто результаты несоизмеримо малы в сравнении с нашими усилиями. Но со временем научаешься их замечать, радоваться этим маленьким, порой крошечным успехам.

И если окружающий мир слишком интенсивный для чувствительных детей, то сами эти дети порой слишком интенсивные для своих родителей и других вовлеченных взрослых. Любой ребенок – тест на зрелость взрослого, который о нем заботится. Но чувствительные дети – тест повышенной сложности. И тем не менее Природа, одарив нас адаптацией, дала нам возможность справиться и с этим. И нам нужно только принять этот бесценный дар и с благодарностью им воспользоваться.

Вот что пишет Рита Эйхенштейн в книге «Не то, что я ожидал»:

«Наличие нетипичного ребенка вызывает эмоции, которые заложены во всех нас – отрицание, страх, торг с судьбой, изоляция и депрессия – наряду с надеждой, оптимизмом и радостью».

И дальше она пишет об ожиданиях родителей, приводя слова мамы 8-летнего ребенка с СДВГ и дислексией: «Еще до того, как я забеременела, у меня было представление о том, каким будет мой ребенок. Мне стыдно признать все это сейчас. Но когда мы узнали, что у нашего сына (!) есть неспособность к обучению, диагноз в сочетании с его диким, раздражительным поведением, это повергло меня в глубокую депрессию. Как будто я потеряла что-то, что никогда и не успело начаться».

Рита пишет, что родители горюют о потере своего идеализированного ребенка и что чувство потери родителя и сопровождающие его эмоциональные реакции могут быть опустошительными.

Поэтому адаптация взрослых к тому, что ребенок такой, какой есть, способность принять это, не застрять в отрицании и горевании, помогает идти вперед. Нам нужно помнить, что процесс адаптации – это живой процесс. Каждый раз мы будем сталкиваться с новыми тщетностями и нам нужно будет снова и снова идти дорогой слез и трансформации. А порой придется проживать заново и «старые» тщетности, но с каждым разом именно благодаря адаптивности наш мозг будет справляться с этим все лучше.

Но вернемся снова к нашим чувствительным детям и их адаптации. Из-за их повышенной восприимчивости к внешнему миру и трудностей с адаптацией у этих детей очень много фрустрации, слишком много фрустрации. Она является первичной эмоцией, которая возникает в ответ на то, что что-то идет не так, как хотелось бы. Или идет так, как не хотелось бы. И у чувствительных детей эта эмоция, как и все остальные, очень интенсивная. И если фрустрации слишком много, то проблема не заставит себя ждать – будет агрессивный выплеск.

Как у высокочувствительных, так и у гиперчувствительных детей возможность выхода атакующей энергии гораздо выше по сравнению с другими. Те, у кого есть такие дети, знают о высоком накале их истерик, вспышек агрессии и самоагрессии. Это не значит, что любой ребенок с повышенной чувствительностью будет склонен к повышенной агрессивности. Но все же это довольно частый «побочный эффект».

Но у детей с повышенной чувствительностью нет нужды быть агрессивными. Просто их фрустрация слишком сильная и ее слишком много. Их агрессия – следствие недостатка слез тщетности и адаптации. И нам нужно помочь им найти свои слезы, что станет ключом к смягчению сердца ребенка, к запуску процесса адаптации и уменьшению вспышек агрессии.

В профильных группах о высоко- и гиперчувствительных детях тема агрессии, наверное, одна из самых популярных. Даже у детей с обычной чувствительностью в возрасте 2-5 лет часто встречаются проблемы с агрессией из-за их незрелости. Что же говорить о тех детях, чья фильтрующая система работает слабо или не работает вовсе?! О детях, чья способность к адаптации намного ниже, а процесс интеграции  развивается позже?

Роль родителя в процессе адаптации

Какую помощь мы можем оказать своим детям в поиске слез? Ведь столкновение даже с небольшой тщетностью может истощать чувствительного ребенка. Надо начинать с самых маленьких тщетностей, которые по силам ребенку и исходят не от нас. Слегка коснуться того, что может огорчить, и идти дальше. «Ох, как жалко, что сломалась машинка. Как жалко, что пошел дождь, а мы собирались пойти в парк». Не стоит начинать с того, что слишком уязвимо и непереносимо, не стоит пытаться ускорить и подтолкнуть.

Дальше еще один маленький шаг – показывать тщетности более открыто, но всё ещё не те, что исходят от вас. Главным образом, быть ангелом утешения, а не агентом тщетности. И только когда слёзы печали начнут появляться спонтанно, можно начать самому выступать агентом тщетности. При этом важно всегда давать безопасное пространство для слёз и быть готовым к тактическим отступлениям, если ребенок начнет защищаться и вместо смягчения сердца мы получим обратный эффект.

Нам не нужно ориентироваться на других родителей и их детей, которые легко переходят от злости к грусти. С чувствительными детьми такие же методы могут привести к еще большей фрустрации!

На курсе о гиперчувствительности Гордон Ньюфелд говорит:

«Сумейте получить доступ к их печали, так как опыт проживания тщетности при столкновении с ней будет ключом к развитию их психологической устойчивости при взаимодействии с ранящим миром, к выражению их интенсивных эмоций и позволит мозгу найти обходные пути для того, что не работает».

Но если мы имеем дело с гиперчувствительным ребенком или высокочувствительным ребенком, находящимся в глубоких защитах, то даже такой медленный и бережный путь может не привести к слезам тщетности. И тогда у нас остается запасный выход – ИГРА, которая может оказать неоценимую помощь в запуске процесса адаптации у чувствительного ребенка. Почему? Потому что истинная ИГРА:

  • делает защиты ненужными, давая дорогу чувствам,
  • через грустную музыку, поэзию, печальные истории открывает прямой доступ к нашим эмоциям,
  • снижает непереносимость того, над чем плакать в реальной жизни слишком уязвимо,
  • освобождает от осознания, стыда, страха и социальных последствий относительно слез.

Но если у ребенка все еще есть выплески агрессии, то нам не остается ничего другого, как принимать фрустрацию как естественную и нормальную, а также требующую выражения. Брать на себя ответственность за  выражение ребенком фрустрации таким образом, чтобы это не имело для него неприятных последствий. Также нашей задачей будет обеспечить безопасность, свободу от стыда, социальных последствий и наказаний. И всегда помнить,  что нельзя воспитывать ребенка в инциденте.

Привязанность и игра – ответ Природы на нужды ребенка с повышенной чувствительностью

Есть два основополагающих типа взаимодействия с чувствительным ребенком:

— работа над отношениями. Привязанность ребенка к заботящимся о нем взрослым является контекстом для развития ребенка.

игра. Игра – это то, что помогает перестройке мозга, перенастройке. Игра дает мозгу второй шанс на развитие. Игра ведет к восстановлению и освобождению. Игра – эквивалент неврологического отдыха. Игра по умолчанию является основной деятельностью незрелых, так же как и контекстом для развития, включая развитие мозга. В игре внутренние защиты мозга ослабевают, освобождая дорогу исцелению и восстановлению

Работая над отношениями и через отношения мы компенсируем недостатки работы СРСИ или ее полную дисфункцию. Ведем незрелого ребенка к зрелости. Решаем любые поведенческие проблемы.  Ребенок нуждается в нас, и мы – его лучший выбор, мы ответ на его нужды. Важно не  только то, что и как мы делаем, а кем мы являемся для ребенка. Им нужно зависеть от нас и в этом смысле благоприятные условия, правильные отношения и есть ответ.

Даже если нам нужно обратиться к специалистам, то выбирать нужно только таких, которые работают в контексте отношений привязанности. Любое вмешательство должно быть направлено на развитие ребенка, а не на исправление какого-то «недостатка» или «плохого» поведения. И в первую очередь мы исходим из того, что безопасность ребенка (эмоциональная и психологическая) должна быть нашим приоритетом и ставиться выше опыта и квалификации специалиста. Как известно, «развитие происходит из точки покоя».

В подходе развития на основе привязанности у нас есть три помощника для установления и укрепления отношений с ребенком: завладевание, перекрывание и сватовство.

Завладевание – основа основ. При взаимодействии с детьми, которые смотрят куда угодно, но только не на тебя, которые часто выскальзывают в защиты, завладевание – первый и главный способ для установления контакта. Обычно  мы используем взгляд в глаза,  ответную улыбку и кивок.

дети вч

Но как  быть, если ребенок высокочувствительный или гиперчувствительный? Это  может оказаться не так просто. Порой просто невозможно установить зрительный контакт. Тогда мы можем задействовать игру, слуховой канал. При завладевании через слух – меньше уязвимости, меньше риска быть отверженным. Вы можете сказать что-то, что заставит ребенка улыбнуться, если они уже в том возрасте, когда способны на это. Или постараться найти что-то другое.

Завладевать ребенком нужно постоянно, сделать это привычкой. И привносить в это игру. Например, как мы общаемся с младенцем? Поем, говорим смешным голосом, растягивая слова, расширяя глаза, гримасничая. В игре можно встретиться взглядом, прикоснуться к ребенку, потому что такая игра уже сама по себе приглашает ребенка к взаимодействию с нами, к отношениям. Поэтому всегда начинаем с завладевания.

И если с чувствительным ребенком нам удается наладить завладевание, то формирование и углубление привязанности не заставит себя ждать. И тут-то и появится контекст, в котором мозг сможет начать работать в обход проблем. Контекст, где человеческий потенциал сможет быть реализован. И это начало начал для любого человеческого существа.

Когда ребенок чувствует, что вы приглашаете его существовать в своей жизни – это становится удивительной основой для развития отношений. Завладевание – поистине магический инструмент.

«Завладевайте до того, как давать распоряжения».

Цитата из курса Института Ньюфелда «Дисциплина без нарушения отношений»

Конечно, это верно в отношении любого ребенка (да и во взрослых отношениях), но если вы попытаетесь указать на что-то чувствительному ребенку – иди, убери свои игрушки, пора есть и т.д., не завладев им, то в ответ получите только противление, потому что не активировали инстинкты привязанности.

В первой части мы уже говорили о перекрывании.

И наконец, сватовство. Все мы знаем, что растить ребенка в одиночку или силами только мамы и папы чрезвычайно сложно. И поэтому нам крайне необходимо вовлекать близких и не очень людей в круг заботы о ребенке, создавая деревню привязанностей. Через свои отношения с другими людьми мы помогаем ребенку завязывать с ними отношения. Врач, няня, педагог, помогающий специалист – к кому бы мы ни обращались, помогаем наладить ребенку отношения с этими людьми через свои отношения.

И в завершение об игре. У Г. Ньюфелда есть курсы об игре, основанные на последних научных достижениях о том, что игра – лучшая терапия, ведущая к восстановлению и освобождению. И речь идет только об истинной игре. На русском кампусе Института Ньюфелда уже есть курсы «Наука об игре» и «Игра и привязанность».

К сожалению,  в современном обществе игра занимает все меньше места в жизни детей. Ее вытесняют раннее обучение, нацеленность на результат. Получается, что при росте числа ВЧ и ГЧ детей лучший антидот – истинная игра – теряет свои позиции.

Поэтому нет лучшей терапии, чем создавать игровые площадки для проживания эмоций в жизни детей. В игре СРСИ настраивается естественным образом. В игре мозг не чувствует своей дисфункции.

Надеюсь, что чем лучше мы сможем понимать ВЧ и ГЧ детей, тем больше мы сможем помочь им расцвести. И ключ к этому – в отношениях со взрослыми, которые заботятся об этих детях. И в природной мастерской, которой является истинная ИГРА. Где природа может выполнить свою работу.

Мария Либлинг пишет:

«Л. С. Выготский называл игру “ведущей деятельностью” в дошкольном возрасте. Он говорил так не потому, что ребенок-дошкольник уделяет игре больше времени, чем другим занятиям, а потому, что именно в игре, по мнению ученого, “формируются важнейшие психические новообразования”. То есть именно благодаря игре и внутри игры происходят главные изменения в психике и личности ребенка. Игра позволяет ребенку моделировать и осознавать события, прежде всего, собственной жизни, дает естественную возможность понимать и осваивать эмоции, человеческие отношения. Игра провоцирует развитие подражания, в том числе – речевого, стимулируя, таким образом, развитие речи. Разыгрывая в сюжете неприятные, пугающие события, но так, чтобы “все кончилось хорошо”, или расправляясь со страшными персонажами, ребенок преодолевает свои страхи и становится активнее и смелее в реальной жизни.

Подвести итог хочется цитатой из интервью Гордона Ньюфелда «О воспитании детей с особыми потребностями»:

«С другой стороны, если существуют признаки, что можно положиться на правильные отношения и мягкие сердца, почему бы нам не пойти путем обеспечения нашим детям покоя в привязанности и создания игровых площадок для эмоций – как того требует Природа, чтобы выполнить свою работу наилучшим образом? Если бы была хоть малейшая надежда, я бы предпочел отдать своего ребенка в руки Природы, так как только она способна обеспечить нашим детям взросление» .

Наталья Лысак

Фото: photogenica.ru

Дорогие читатели, предлагаем вам несколько статей для погружения в освещаемую в статье тему.

Похожие сообщения

Сайт «Заботливая Альфа» существует с 2013 года с целью поддержки родителей и специалистов, которые растят и обучают детей в русле теории развития на основе привязанности.
Наш сайт представляет собой библиотеку, в которой собрано большое количество научных исследований, интервью, теоретических статей и историй из личного опыта родителей, педагогов, психологов.
© 2013-2022 Alpha-parenting.ru Все права защищены. Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения авторов публикаций. При перепечатке материалов гиперссылка на сайт обязательна.