Впервые на русском языке начинается курс Института Ньюфелда о буллинге. О том, что может защитить детей от травли, статья Евгении Наумовой, одной из ведущих курса.
Тема буллинга (травли) всех нас волнует как родителей, она неразрывно связана с подростковым возрастом. Мы часто сталкиваемся с ней как специалисты, работающие с подростками.
Но на самом деле хотелось бы расширить контекст, поскольку тема буллинга гораздо более многоликая, чем самые нашумевшие печальные случаи, которые знакомы всем, когда речь идёт о школьной травле. Тема эта пронизывает все сферы, где между людьми есть отношения. Необязательно каждые отношения будут связаны с элементами буллинга: травли, злоупотребления положением, давлением на слабость, высмеиваний и так далее. Но нужно понимать, что любое место, где есть отношения, в некотором смысле находится в зоне риска – в плане возникновения таких эффектов, которые мы уже можем смело называть буллингом.
Интенсивность его может быть разная, например, может быть очень завуалированный, интеллектуализированный буллинг. И нам важно научиться распознавать его, чтобы помогать тем, кого любим, за кого отвечаем, кого воспитываем, и себе самим помогать выбираться из этой травли.
Буллинг встречается и на детской площадке, и в детском саду, и в очень приличном рабочем коллективе. Я помню, в свое время меня поразило несколько фильмов — речь шла о коллективах пожарных. Это такая героическая профессия, – люди, которые спасают других. И под видом каких-то розыгрышей было принято довольно жестко насмехаться над слабостями новобранцев.
Все мы знаем такие явления, как дедовщина в армии. Конечно, понятно, что в каждом конкретном случае будет своя отдельная специфика. Но в целом суть всех этих явлений одна.
В этом году у нас в Институте Ньюфелда премьера курса «Буллинг. Понять причины и предотвратить». Гордон Ньюфелд много работал со сложными подростками в том числе и в тюремной системе и, конечно же, часто сталкивался с буллингом. В этом курсе он предлагает рассматривать это явление в связи с глубинными внутренними процессами и состояниями человека, смотреть в саму суть, в глубину этого явления, чтобы дать название, чтобы понимать, как это происходит, к чему мы можем призывать, условно говоря, а к чему призывать бесполезно. Потому что, если бы было достаточно призывать к ответственности или всем объяснить, что буллинг – это плохо, на этом проблема сама себя исчерпала бы. Однако, к сожалению, она ширится в современном обществе. Поэтому нужно копать глубже.
Г. Ньюфелд говорит, что «дети, имеющие здоровые отношения со взрослыми, не подвергают травле других и сами не становятся ее объектами». Не для всех это понятно, не для всех это очевидно. Здесь важно увидеть, на мой взгляд, ключевое слово – здоровые отношения со взрослыми.
Почему здоровые отношения со взрослыми могут быть таким волшебным защитным щитом? Сразу приходит на ум мантия невидимки у Гарри Поттера, доставшаяся ему от папы. Она уберегала его от различных проблем, хотя он как раз был мальчиком, который часто попадал в проблемы.
Так почему надежные, теплые, крепкие отношения не только с родителями, обратите внимание, здесь все-таки мы говорим «со взрослыми», могут быть гарантом того, что ребенок не будет травить других, не будет подвергать других травле и сам не станет ее объектом? Или если даже кто-то попытается его травить, эта ситуация быстро исчезнет.
Здесь важно понимать, что отношения со взрослыми помогают ребенку в первую очередь держаться за нас, и именно это ощущается, когда происходит что-то очень-очень странное, очень неблагоприятное, тревожное. Мы не можем эту мантию-невидимку от проблем накинуть на своих детей и подростков, но сталкиваться с проблемами – не значит становиться жертвами этих ситуаций. Насколько болезненным будет опыт как раз зависит от того, где находится его сердце и насколько там надёжно.
Хочу привести пример для того, чтобы лучше уловить идею, которую Гордон Ньюфелд нам предлагает: все-таки есть панацея от проблемы буллинга – это здоровые взаимоотношения со взрослыми.
Я вспоминаю случай своего собственного подросткового возраста. Я училась в школе в лихие девяностые. Можно себе представить, какой уровень тревоги, фрустрации, финансовых проблем в семьях, проблем в отношениях, проблем с зависимостями был в то время.
У нас была неплохая школа. Надо сразу оговориться, что это была ещё та школа, в которой действительно – не все 100%, но часть взрослых были настоящими заботливыми альфами. Не по книгам, не по обучению. Они были движимы своими здоровыми инстинктами, своими чувствами, имели мягкое сердце и понимали свою роль в жизни детей.
Конечно, таких учителей было всего несколько человек в моей жизни, но мне очень сильно повезло. Особенно с классным руководителем, Мариной Евгеньевной. Благодаря ей и нескольким другим учителям у меня была опора в школе на надежных взрослых. Плюс к этому мое сердце тогда принадлежало моей семье, моим родителям. Если вдруг я оказывалась между двух огней, если что-то происходило странное – конфликты, проблемы – оно как будто хранилось в недоступном месте – не доступном для того, чтобы ему причинить какую-то сильную боль. Конечно, при этом меня задевало, если ко мне ребята плохо относились. Но это было не настолько уязвимо, насколько оно могло быть, не будь у меня рядом взрослых, которым можно доверять и на которых можно опереться.
Вот это и есть разная степень повреждения. Задевало ли меня или мой мир рушился? Нет, мой мир не рушился из-за того, что у меня с кем-то не складываются отношения, или кому-то я не нравлюсь, или кто-то считает, что я смешно выгляжу, что я слишком хорошо учусь, или у меня слишком смешная фамилия.
Я помню случай, который, по сути дела, был самый опасный и критичный, и сейчас более взрослым умом я это понимаю. История была вот какая: мы поехали на сельхозработу – была такая практика в сентябре собирать картошку, которую выкопали где-то в ближайшем совхозе, рядом с городом. И, конечно, там поля, рядом леса, и были там девочки из параллельного класса, такие конкретные булли. Они были из неблагополучных семей. Потом выяснилось, что они на учёте стоят. Они прямо сканировали пространство, чтобы как будто найти кого-то, к кому привязаться, к кому прицепиться. И тут они видят меня, такую отличницу, которая надела перчаточки, и не отлынивая, старается быстрее закончить свой участок и собрать качественно всю картошку. Я работаю, никого не трогаю. Они подходят и начинают со мной разговаривать. Я с ними до этого не общалась. И у меня возникло ощущение, что с ними связываться не надо. Это очень важный момент, который вытекает из нормальных здоровых отношений со взрослыми.
Как ни странно, когда ребенок или подросток, будучи под крылом своих взрослых, находится в хорошем контакте с собственной тревогой. Я почувствовала, что это такие девочки, с которыми не надо связываться. Это правильная работа тревоги, которая сигнализирует, что это мне не друзья, это не очень безопасные девочки, с ними можно попасть в неприятности. И это первое, что вытекает из того, что у ребенка, у подростка есть действительно здоровые отношения с его взрослыми.
Взрослых может быть много и должно быть в идеале много. Это и родители, которые на первом месте должны стоять, члены семьи, близкие, бабушки, дедушки, дяди, тети, друзья родителей. У меня была такая разветвленная деревня привязанности, и рядом была моя классная руководительница, я понимала, что если я ей подам сигнал, что меня обижают, она придет на помощь, ей не будет все равно.
Эта уверенность у меня была. И в школе я себя чувствовала достаточно спокойно и безопасно, насколько это возможно было, чтобы сохранять мягкое сердце, чтобы сохранять свои собственные чувства. И вот я почувствовала тревогу. Это первое, что является противоядием, когда подростка пытаются сделать жертвой буллинга.
Девочки начали отпускать комментарии по поводу моего внешнего вида, что я как колхозница, стали меня цеплять, выводить на эмоции. Но так как это были девочки, которые мне были чужими, я реагировала спокойно.
Второй момент, когда у ребенка здоровые отношения со взрослыми, его сердце скорее принадлежит тем доверенным взрослым, с которыми у него есть эти самые отношения, и он не переориентирован на сверстников. И, соответственно, у меня не было этого звенящего драйва вписываться в их тусовку, нравиться этим девочкам, доказывать, что я тоже крутая, модная и так далее. Я спокойно отнеслась к тому, что я им не нравлюсь.
Такое спокойное позволение, чтобы кто-то из сверстников тебя не одобрял, как раз опирается на то, что у меня есть люди, которые меня любят и которым я нравлюсь, и поэтому у меня жизнь не поставлена на кон, понравлюсь ли я сверстникам.
Их третий заход был такой: они начали мне говорить, что я себя как-то нагло веду, пойдем, выйдем поговорить. Такая модная тема девяностых. Я говорю, нет, я с вами не пойду, мне не о чем говорить. Они назвали меня трусихой, какие-то грубости пошли. Я говорю: да, я трусиха, у меня есть конкретное дело. Можете меня считать кем угодно.
Если бы я повелась на эти фразы и пошла бы с ними, конечно, скорее всего, дело бы закончилось плохо, така как ушла бы из поля зрения взрослых, а девочек было пять или шесть. Они походили-походили вокруг меня, но оказалось, что нет ни одного такого крючка, нет ни одной такой петельки, за которую меня можно поддеть – и в итоге отстали.
потом
Потом дома у меня и тревога была, и я переживала, и боялась. Я рассказала маме. Возможно, мама, разговаривала потом с учительницей. Все эти чувства меня в какой-то мере догнали. Но какого-то грандиозного урона или чуввтва, что я стала жертвой буллинга, не было причинено именно потому, что были эти несколько факторов, которые вытекали из хороших отношений со взрослыми.
Это один пример того, как дети с крепкой привязанностью не становятся жертвами буллинга. Пример совершенно частный, имеющий свои ограничения. Каждая история, конечно, имеет какие-то свои нюансы.
В целом возможность быть на связи со взрослыми, позвать на помощь, рассказать, поделиться тем, что меня обижают, я с этим не справляюсь, уже сама по себе сильно снижает уровень опасности для конкретного ребенка.
Перед стартом курса о буллинге мы создали информативный канал — приглашаем вас сюда, если эта тема интересна (Телеграм — https://t.me/bullying_neufeld).
Я отдельно горячо приглашаю не только родителей, которым это действительно актуально, потому что это наши дети, наша ответственность, мы за них переживаем, хотим знать, как это устроено и как защитить своих детей от этой проблемы. Приглашаю горячо и учителей, и психологов и всех специалистов, которые работают в помогающей сфере. Будет интересно и полезно во многих других аспектах.
Если мы говорим о подростковом буллинге или о школьном, здесь, с одной стороны, огромная ответственность и груз на плечах учителей, потому что ситуации бывают очень неприятными и болезненными. Но, с другой стороны, хорошая новость в том, что, опираясь на подход Ньюфелда, вы можете понять, как педагогу найти то важное место, те важные аспекты в отношениях с детьми, которые защитят учеников от попадания не на ту сторону.
У нас есть ответы на вопросы о том, как, будучи учителем, создать такую атмосферу в классе, где ростки буллинга быстро увядают, едва успев появиться, где дети находятся под вашей защитой, где вы с одинаковым теплом, добром и заботой относитесь к каждому ребенку. И это профилактирует появление обидчиков. Если вы ищете ответ на эти вопросы, я сердечно приглашаю вас и на наш канал, и на наш курс. Я тоже учитель, поэтому понимаю, как это важно и как сложно. Учитель — одна из самых сложных профессий на Земле, на мой взгляд. Поэтому, коллеги, учителя, родители, приходите.
Евгения Наумова
Курс Института Ньюфелда «БУЛЛИНГ: понять причины и предотвратить»
