Не так давно я неожиданно осознала, что моей любимой учительнице 2 и 3 классов миссис Хаскинс должно было быть сейчас около 100 лет. Миссис Хаскинс была одной из моих любимых учительниц, поскольку обладала замечательным сочетанием альфа-качеств: она была доброй и при этом строгой. Она руководила нами, но так участливо, что мы могли быть спокойны и уверены в том, что она позаботится о всех нас.
Я помню, как она была добра к каждому из нас. Она была добра даже с ужасным Кевином Р., который порой мочился под лестницей. Она была добра с Дарреном П., от которого неприятно пахло и который порой сквернословил.
Однажды, когда миссис Хаскинс заменяла другая учительница, Ричард М. написал мерзкую записку, в которой говорилось, что он собирается убить эту женщину. Болезненно восприняв этот выпад, она пристыдила его перед всем классом. С отвращением на лице и едким презрением в голосе она попыталась воззвать к его совести. Когда она потребовала, чтобы он попросил у нее прощения перед всем классом, мы были в ужасе, поскольку подобное у нас никогда не практиковалось. Не добившись извинений, она отправила его на «дурацкий стул» (место в учительской, отведённое для непослушных учеников).
Когда миссис Хаскинс вернулась после своего отсутствия, я случайно стала свидетелем того, как она отвела Ричарда в сторону и просто сказала: «Ну что, Ричард, тяжело было, когда меня не было, да? Я скучала по тебе, и я рада вернуться». Она никогда не упоминала о той жестокой записке, которую он написал заменяющей её учительнице. Ричард успокоился и снова вёл себя как обычно. Она понимала, что Ричард плохо справлялся с собой в её отсутствие. И хотя в свои восемь лет я осуждала Ричарда, понимание того, что миссис Хаскинс защитит даже тех, кто попал в неприятности, заставляло меня чувствовать себя в безопасности, находясь под её опекой.
Когда она дежурила на переменах, её окружало огромное количество учеников младших классов, которые хотели быть только с ней. Она то и дело начинала бегать вприпрыжку, а потом снова переходила на обычный шаг. Эта игра собирала большие толпы, а у нас создавалось впечатление, что она наслаждается нашей компанией и разделяет наше веселье. В то время как другие учителя просто ходили вокруг, издали наблюдая за нами, она придумала для нас игру, от которой мы были просто в восторге, и приглашала нас играть вместе с ней.
Миссис Хаскинс не была похожа на учительницу-каменное изваяние, поселившуюся в школе. Она была обычным живым человеком. Она приносила в наш класс артефакты с островов Королевы Шарлотты и показывала свои фотографии, на которых была запечатлена её полная приключений жизнь. Она относилась к нам так, будто мы были её детьми — души в нас не чаяла.
У меня было смутное, но очень сильное подозрение, что я была её любимицей. Но спустя годы, когда я поделилась этим с подругой, она рассмеялась и сказала: «Я всегда думала, что это я её любимица!» Я думаю, у миссис Хаскинс каждый чувствовал себя её любимцем. Для неё каждый из нас был значим, и все были достойны особого внимания. Она давала нам щедрое приглашение существовать в своей жизни.
Она ни разу не повысила на нас голос и не унизила (будучи ребенком, я была очень чувствительна к такого рода вещам). Но она могла быть также и твердой. Когда Ян Р. поцеловал меня возле шкафа с одеждой и я не хотела больше сидеть с ним за одной партой, она отвела меня в сторону и заверила, что со мной всё будет в порядке. Она сказала, что не будет пересаживать меня, но проследит за тем, чтобы со мной всё было хорошо. Я доверилась ей, и моё мужество вернулось ко мне. Она могла быть агентом тщетности, но вместе с тем всегда выступала и ангелом утешения.
Я сомневаюсь, что миссис Хаскинс сейчас жива. Мне грустно думать, что её больше нет на этой земле. Когда я пишу о ней, я понимаю, что она все ещё со мной в моем сердце, ведь привязанности — это навсегда. И я понимаю, что она сыграла огромную роль в моём выборе профессии учителя. Ощущение, которое было у меня, когда я находилась рядом с ней, — это именно то, что я мечтаю передать своим ученикам. Она завладевала нашим вниманием и защищала нас; она любила учиться, а поскольку мы любили её, мы тоже любили учиться. Она уважала наше достоинство, относилась к нам по справедливости и всегда, всегда своим отношением как бы сообщала нам: «Я именно там, где хочу быть – учить вас!»
Колин Дробо (Colleen Drobot)
Перевод Нины Полищук
Редакция перевода Юлии Твердохлебовой
Источник: http://neufeldinstitute.org/882/
Фото pixabay
