Как мы восстанавливаемся после тяжелых событий в жизни? Как устроены механизмы восстановления после пережитого стресса и что лежит в основе психологической устойчивости? Об этом статья Натальи Лысак, ведущей курсов Института Ньюфелда.
В одном из последних курсов Гордона Ньюфелда есть такой слайд: «В конечном итоге имеет значение не то, как глубоко мы были задеты и ранены, а то, насколько мы смогли получить доступ к грусти, которая отвечает за наше восстановление».
Иными словами, в конечном итоге не так важно то, насколько велика травма, как то, нашлись ли у нас слезы для проживания печали, чтобы восстановиться.
Эти слова доктора Ньюфелда напомнили мне историю Колин Хагерти (Colleen Hagerthy), которую она описала в автобиографической книге «Нога как точка опоры»: как стать мамой, оставшись без ноги» (“A Leg to Stand On: An Amputee’s Walk into Motherhood”).
Это история о том, как в возрасте 17 лет в результате дорожной аварии Колин лишилась ноги, как это повлияло на нее и как она восстановилась.
В течение 20 лет с момента аварии Колин окружали люди, включая ее семью, которые считали, что лучшее, что они могут для нее сделать, – это не дать ей горевать и плакать. И она в течение этого времени пыталась быть «нормальной».
Внешне она добилась многого – каталась на лыжах, ходила в походы. Но внутри она все больше и больше чувствовала, что что-то не так.
Колин посчастливилось найти терапевта (Линн), которая наконец-то позволила ей грустить, пригласила ее эмоции и чувства. Почти в это же время Колин повстречала своего мужа Марка, который оказался настолько принимающим и сочувствующим, что впервые за всю свою жизнь молодая женщина смогла раскрыться и плакать, не чувствуя стыда.
Но особенно Колин почувствовала, что ей жизненно необходимо, чтобы все ее чувства вернулись, когда у нее родился сын Люк, потому что ее психологические защиты начали вредить ее отношениям с этим маленьким мальчиком.
Я бы хотела привести цитату из этой книги о том, что нам нужно чувствовать грусть, чтобы обрести свою устойчивость:
«Я и Линн исследовали все, что случилось так быстро после инцидента, и как все это не позволило мне прожить травму, вписать, интегрировать ее в свой мозг – или в свое сердце. Я уже знала, что все это было правдой, но только сейчас я была действительно готова сбросить защитную броню, сковывавшую мое сердце.
– Ты не можешь взаимодействовать с человеческой природой в своих детях, пока не научишься взаимодействовать со своей. Скажи мне, разве ты хочешь втянуть своих детей в эту травму или ты хочешь позволить им прожить свою жизнь?
– Конечно, я хочу, чтобы они жили своей жизнью. Я не хочу, чтобы моя травма стала моим наследием. Но как мне отпустить ее?
– Первый шаг – позволь себе быть грустной, научись жить со своей печалью. Хотя ты много плакала, но при этом ты постоянно сражаешься с грустью, как будто это что-то, от чего можно избавиться, покончив с этим навсегда. Колин, я думаю, что тебе очень грустно.
Она замолчала, отвела взгляд, а потом снова посмотрела на меня. Внезапно я почувствовала себя обнаженной. И мои глаза наполнились слезами. Она была права. В течение 20 лет я вела борьбу, то большую, то маленькую. Мне было грустно. Каким-то образом я вбила себе в голову, что грустить – значит быть слабым. Печаль – одна из тех эмоций, которая обнажает нашу уязвимость, как будто ты только что появившийся на свет краб, который плавает в море, ожидая, пока его свежий панцирь затвердеет. И для меня быть уязвимой было тем же самым, что и стоять на той автостраде, взывая о помощи. Когда я злилась, мне верилось, что меня не разоблачат, что я нуждаюсь в защите. Когда я злилась, то могла контролировать хоть что-то.
– Что бы случилось, Колин, если вместо того, чтобы держать грусть за дверью, ты пригласила бы ее на ужин? Накрыла для своей грусти стол…Что ты думаешь, Колин? Можешь ли ты пригласить печаль за стол?.
– Да, могу.
Линн позволила мне просто грустить. Печаль – это нормально. И мне была нужна нормальность – настоящая нормальность, больше чем что-либо. Я стремилась к этому годами. Тем вечером я чувствовала себя глуповато, но я не отступилась и накрыла стол еще для одного человека… Люк ничего не заметил. Марк приподнял бровь и спросил:
– Кто-то еще будет к ужину?
– Я знаю, что это немного странно, но я поставила прибор для своей печали. Я приглашаю грусть в свою жизнь без извинений и стыда, и это мой способ встретиться с ней.
– Что ж, прекрасно. Добро пожаловать, грусть! – сказал Марк и быстро чмокнул меня в щеку, когда мы расставляли еду на столе. Я подозревала, что он был так же благодарен за возможность признать мое горе, как и я. Я не была рождена хорошей матерью, я становилась ею. По мере того, как рос Люк, вырастала и я. Хотя я и пыталась вернуться к норме с момента несчастного случая, все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы выглядеть нормальной на физическом уровне.
Я стала понимать, что нормальность рождается изнутри, а не снаружи. Когда я учила Люка, как безопасно перейти улицу, я училась принимать собственные ограничения. Я не могла бы защитить его от всего. Вытирая его слезы печали из-за маленьких потерь, с которыми он встречался, я поклялась никогда не замалчивать эту грусть, никогда не давать ему понять, что его печаль слишком невыносима для меня. Я научилась быть его мамой не из страха, а из любви, потому что я также смогла утешить ту меня, которая все еще лежала на той автостраде. Мы оба учились быть обычными людьми.»
Из книги Haggerty, Colleen. A Leg to Stand On She Writes Press. Kindle Edition.
«Развитие устойчивости требует поддержки в отношениях», – говорит Гордон Ньюфелд в курсе о психологической устойчивости.
Мария Попова в своем блоге рассказала трогательную историю (Источник):
«Во время недавнего мрачного состояния души моя дорогая подруга подбодрила меня самой замечательной, вселяющей надежду и такой человечной историей: несколькими годами ранее, когда ее коллега
– другой физик – переживала такой же мрачный период в своей жизни, она дала ей луковицу амариллиса в маленьком горшочке; оказанный эффект был неожиданным и глубоким, каким всегда бывает эффект безмерной доброты – глубоким и далеко идущим, подобно тому, как камешек доброты колеблется в расширяющихся кругах сияния.
Когда в ее жизнь постепенно вернулся свет, она решила провести урок по физике анимации. И вот одна из ее учениц, Эмили Джонстон, приехала снимать «Блум» – трогательный короткометражный анимационный фильм, в котором создала из маленького личного жеста универсальную метафору того, как мы выживаем в наши самые тяжелые времена, созвучную цитате из стихотворения Нила Геймана «Что тебе нужно, чтобы согреться»:
Иногда достаточно незнакомца в темноте,
Протягивающего плохо связанный шарф,
Ободряющее слово незнакомца, который говорит,
что у нас есть право быть здесь,
Согревающего нас в самое холодное время.
Автор статьи: Наталья Лысак
Фото: canva.com
Дорогие читатели, вот еще несколько статей для вас о психологической устойчивости.
